Константин Кедров. Виктор Ерофеев поплыл по «Пяти рекам»

Новые известия. – 1998. – 2 июля (№ 120). – с. 7.

Константин Кедров, «Новые Известия»

ВИКТОР ЕРОФЕЕВ ПОПЛЫЛ ПО «ПЯТИ РЕКАМ»

Умер постмодернизм!

Так сказал Виктор Ерофеев на презентации своей книги в Пен-клубе. Вместе с Владимиром Сорокиным Ерофеева считают столпом постмодерна. «Умер постмодернизм!» – вполне постмодернистское высказывание, когда оно исходит из уст главного постмодерниста страны. Это почти как восклицание Ницше: «Умер Великий Пан!» Словом, Бог умер – да здравствует Новый Бог! Новым Богом оказался роман-река. Жанр широко известный и распространенный во Франции, хотя рек на самом деле в литературе множество. «Жизнь на Миссисипи» Марка Твена, «Угрюм-река» Шишкова и, наконец, «Тихий Дон» Шолохова. Но это другие реки. Роман-река, скорее, свободный поток сознания. Впрочем, любая настоящая литература – свободный поток. Истинной классикой этого жанра стал «Бурный поток» Евгения Сазонова, ради которого читатели 10 лет подписывались на скучнейшую «Литературную газету». Иссяк «Бурный поток» – исчезла «Литературка». Правда, вместе с ней чуть было не исчезла и литература. Но слухи о гибели литературы оказались сильно преувеличены.

«Если у тебя есть фонтан, заткни его; дай отдохнуть и фонтану», – призывал в свое время Козьма Прутков. Виктор Ерофеев, слава Богу, этому совету не внял. В течение одного года три книги и плюс постоянная передача на канале «Культура».

Сначала Виктор Ерофеев укорил русских классиков от Толстого до Достоевского за недооценку зла. Зло казалось русским писателям легко преодолимым, а выяснилось, что все сложнее. Словом, не дотянул граф до постмодернизма. Да ведь и Ленин его критиковал за либерализм. С одной стороны, зеркало, а с другой – рисовые котлетки.

Лев Толстой устоял после Ленина, устоит и после Вик. Ерофеева.

Потом главный постмодернист обрушился на святая святых, на русских женщин. «Русская красавица» пользуется большим спросом у интеллигентных домохозяек именно потому, что, вопреки традиции русской классики, женщина здесь — самое омерзительное создание.

Вскоре тонкий филолог и модный прозаик ощутил острую недостаточность своего гиперкритицизма. Чем, в конце концов, мужчины лучше «омерзительных» русских женщин? Русские мужчины мужчинами не являются! Таков основной пафос многих устных и письменных эссе Вик. Ерофеева. И опять интеллигентные дамы бросились раскупать его книги.

И вот внезапная капитуляция постмодерниста. Книга «Пять рек» возвращается к вечным исходным ценностям. Реки, будь то Волга, Рейн или Ганг, – лишь символы человека. А человек, как священный Ганг, чист в изначальном замысле, у вершин и истоков, грязен в середине от земных нечистот, но зато снова чист в устье, когда вливается в Мировой океан.

Ерофеев, конечно, намекает здесь и на свое творчество, и на постмодернизм в целом. Он как бы оправдывается в избыточном фекализме, без которого немыслимо представить его прозу. Дескать, в конечном итоге всё очистится в океане вечности.

Слушая выступление Виктора Ерофеева и перелистывая его новую книгу, нельзя не вспомнить Грибоедова. «Ах, если любит кто кого, зачем ума искать и ездить так далеко?». Истины, к которым пришел модный прозаик, были известны и Толстому, и Достоевскому.

По реке Нигер Ерофеев приплыл к племени догонов и узнал у них, что, кроме четырех главных рек, есть река словесная, соединяющая человека с Богом. Вот новость-то. Да открыл бы псковскую летопись и прочел. «Книги ведь есть реки, напояющие вселенную». Или взять эпиграф к изданию: «Бог – один» (Бог). Да ведь это главная молитва, известная с ветхозаветных времен. «Слушай Израиль! Вечное – едино». Да и сами имена богов, Адонай, Один, Адонис, восходят к корню – один, единый.

Постмодернизм не умер. На самом деле, в России он никогда и не рождался. Веселые пересмешники Пригов, Рубинштейн, Пелевин, Вл. Сорокин лишь с легкой руки Гройса были причислены к европейскому постмодерну. К тому же, никому из них никогда не хотелось быть просто веселыми ребятами. Всем хотелось вслед за мольеровским мещанином во дворянстве «говорить прозой». Все, что не стихи, то проза. Все, что не соцреализм, – постмодернизм. Эта простодушная формула Гройса окончательно вскружила голову нашим прозаикам и поэтам.

Слава Виктору Ерофееву, который первый очнулся от этой одури. Оказывается, жизнь существует и без серпов и молотов, и без Мавзолея на Красной площади. Оказывается, кроме рек времени, есть еще и океан вечности. И, наконец, можно просто плыть по реке.