Нина Измайлова. Чего испугался Якубович?

Наедине. – 2000. – 17 октября. – с. 4.

ЧЕГО ИСПУГАЛСЯ ЯКУБОВИЧ?

Впечатления участника игры «Поле чудес» после показа по телевидению
Моей настоящей целью было не участие в игре как таковое, а возможность выйти в телеэфир, чтобы передать привет, на самом деле никаким приветом не являющийся. Или, вернее, являющийся не просто приветом. Дело вот в чем: мне хотелось назвать имена, знакомые тысячам людей, для которых любимой была программа «Радио-1», закрытая в мае этого года. Но, посмотрев, что осталось от записи моей игры, я поняла: правильно сделала, отказавшись от этой своей затеи. Достаточно было встретиться взглядом с Леонидом Аркадьевичем на экране. Вот и тогда, месяц назад, все та же простодушная невинность сияла в его глазах. Решившись на первую шутку, я мало надеялась, что она пройдет. А шутка была такая: предложить Якубовичу, как старому КВН-щику, отгадать загадку, получив за это приз.

«Умещается в кармане,
Предназначен он тебе,
А имеет он названье
На три буквы: К.Г.Б.» (имелся в виду кубик Талина Бланка»).

Якубович аж с лица слал, отлично разыграл испуг перед одиозными буквами, а на мои подсказки: «Он маленький», «Он желтенький», «Он квадратный» – реагировал в присущем ему ключе: «У меня – немаленький!», «У меня не желтенький!». «Да что она говорит – какой еще квадратный?» В его словах сквозила неподдельная обида. Когда я сказала, что он еще и съедобный, а находится в кармане, а не мимо, публика просто надрывалась от хохота…

Чтобы покончить со всем этим, пришлось вручить злополучный кубик, который и был торжественно принят. Сам Якубович сказал впоследствии, что «номер» удался.

И именно этот кадр был вырезан. Чем не «занравился»? По-видимому, начинает показывать зубки цензура, или, что еще печальнее, автоцензура. Но не та благодатная внутренняя литературная утонченность, рожденная высоким художественным вкусом и не допускающая даже мысли о пошлости, в особенности с глазного телеэкрана страны, а обывательское чувство чеховского «человека в футляре » – как бы чего не вышло.

Куда уж было соваться с совершенно политическим актом – приветом опальному «Радио-1»!

Но пока наша провинциальная газета имеет СВОБОДУ, пока мы с вами по-прежнему НАЕДИНЕ, дорогой читатель, я могу вас познакомить с этими стихами.

ТОСКА ПО ГОЛОСУ СВОБОДЫ

Я ручку лихорадочно кручу –
Я «Рацио-1» опять ищу…
И не к чему приемник мне винить –
Нельзя желать того, чему не быть.
Многоголосьем полнится эфир,
Но для меня безмолвен этот мир,
Но ясным днем чернеет белый свет –
В нем ГОЛОСА единственного нет!
И, отвергая чопорность манер,
Я гряну через Космос:
– Искандер!
Диана Берлин! Аннушка! Вы где?!
Мы стосковались по живой воде
Той Правны,
что Вощанов нам вещал,
Той радости, что голос ваш давал.
Мы знали: голос Правды не убить –
Дешевле передатчик отключить.
Дабы порвать связующую нить,
Которую
ничем
не заменить…

Что же касается игры, все шло по плану – крутился барабан, передавались незатейливые приветы, дарились подарки, угадывались и не угадывались буквы…

Самое пикантное ощущение – ты почти артист, на равных со звездой отечественного шоу-бизнеса Леонидом Якубовичем, и во всем феерическом великолепии медового сияния софитов, пестроцветия и напряженного веселья как-то совсем неуместным кажется воспоминание детства о поле чудес и … о стране, в которой это поле располагалось.

Нина ИЗМАЙЛОВА.

P.S. Ниже на странице – материалы, представленные мной на конкурс. Чтобы не подумалось, будто участие в игре – простое везение.

 

ПОЧТИ ОДА

Славу тебе я пою, о «Галина», о «Бланка», о кубик!
Имя твое начертано на сердце, желудком любя.
Нет, никогда не бывало, и нет, и не будет
Блюда достойного без применья тебя!

ПОЧТИ ПЕСЕНКА

Встану утром спозаранку –
Нет в буфете ни черта…
С кубиком «Галина Бланка»
Буду целый день сыта.
В кипяток его я брошу.
И сухарик размочу,
С настроением хорошим
Чудный завтрак проглочу.
На работе, и на даче,
И в походе, и в гостях
Мне сопутствует удача,
Не грызет голодный страх.
Вам бульончика глоток? –
Был бы только кипяток!

ЗА ЧТО Я ЛЮБЛЮ «ГАЛИНУ БЛАНКА»

За вкус солоновато-сладкий,
За то, что нет на дне осадка
«Галине Бланка» предпочтенье
Пред «Магги» с «Кнорром» отдаю.
За аромат неповторимый,
За «имидж» истинно куриный
К «Галине Бланка» вожделенье
Имею. И запоем пью.

ПОЧТИ ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ

В обертке легкой золотой
Перелетела ты полмира
И от Аляски до Алжира
Ты покорила шар земной.
Без бомб, без выстрела из танка
Нас в плен взяла «Галина Бланка».

ПОЧТИ СОНЕТ

Дожди. И в поисках тепла
Я заварю «Галина Бланка»,
Чтоб ароматом обожгла
Мне душу иностранка.
Она не избранным награда
И не страдающим отрада,
Не кулинарии итог
И не предписанный урок –
Она – когда других не надо –
Приправ достойный потолок!

 

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ

ЛЮБОВЬ…

Давно забытое чувство.

Я стар и болен. В моей маленькой холостяцкой комнатушке нет ни одного предмета, достойного любопытствующего взгляда.

Вот разве только большая пиала с замысловатым зеленым узором и узким золотым ободком.

Каждый день я кипячу чайник на растрескавшейся от времени плите и делаю в этой пиале бульон. И каждый день как ритуал повторяю одни и те же действия.

Прежде всего зажигаю свечу, потому что электричество давно отключили. Затем вынимаю из кармана бульонный кубик «Галина Бланка» и любуюсь куриной головкой на этикетке. Острым носиком скальпеля вскрываю брикетик, осторожно расправляя загнутые наподобие конверта уголки. Кубик искрится и мерцает, как снег в морозную лунную ночь.

Чайник уже закипел. Я переворачиваю над струей пара пиалу и терпеливо жду, когда она станет теплой и влажной. Потом кладу кубик. Кипяток наливаю не сразу – сначала смотрю, как по мокрому дну пиалы разрастается золотистое пятнышко вкуса. Миниатюрной ложечкой, доставшейся мне от бабушки, я нажимаю на кубик. Уворачиваясь, он скользит по фаянсу, и пятнышко становится гуще. Тогда я поддеваю на кончик ложки золотистую капельку и слизываю ее, наполняя радостным предвкушением мою измученную душу.

Пора налить кипятку. Кубик набухает, образовывая вокруг себя солнечный ореол. Несколько помешиваний ложечкой заставляют его раствориться и воспарить над поверхностью ароматным облаком. Зеленые крапинки расправляются, превращаясь в крошечные листики петрушки. Теперь можно приступать к самому главному…

…Где-то оставался сухарик. На столе нет. На полке тоже нет. Наверное, мыши утащили. А кубик не утащат, нет! Я его всегда берегу в нагрудном кармане, у самого сердца.

Ах, да. Приступить к самому главному. Я осторожно беру пиалу, согреваю об нее руки и смотрю на бульон, стараясь поймать на его поверхности отражение пламени свечи.

И вот я подношу пиалу к губам. Сердце наполняется солнечной радостью. Первый глоток… О, я буду пить медленно, чтобы длить и длить очарование всех оттенков ощущения! Вот кончик языка почувствовал легкое жжение перчинок, вот солоноватая ароматная влага коснулась его краев, и, наконец, весь язык обволокло сладким туманным воспоминанием о кусочке нежного куриного мяса…

Все. Свеча трещит и догорает. Последний красный отблеск пламени высветил золотую обертку на столе, повеяло холодом, и звезды вплотную приблизились к окну.

Но что это?… Золотистая бумажка как будто шевельнулась. Послышался шорох перьев. И вдруг во тьме отчетливо проявилось светлое пятнышко. Белая пухлая курочка величиной со спичечный коробок! Весело повернув ко мне головку с маковым гребешком, она подмигивает золотым глазом, кланяясь, разгуливает по столу туда-сюда, тихонько квохчет…

…Я замираю от сладкой нежности к этому маленькому белому комочку.

Любовь моя последняя!… Курочка белая… Галина Бланка… Мне так холодно и одиноко. Осени меня своим заботливым крылом, унеси свое белое пушистое царство! Неж ным пухом осыпь мою усталую голову, укачай, убаюкай, усыпи…

И я, наконец, отдохну.