С. Бирюков. Своя линия

Комсомольское знамя. – 1988. – 28 сентября.

СВОЯ ЛИНИЯ

Мне можно доверять секреты. Я их не запоминаю и не умею ими пользоваться, Виктор Остриков этого не знает, поэтому делится со мной своими творческими секретами. Может быть, один, из главных, что сидит он только когда пьет чай. А так – весь день на ногах. Виктор – скульптор. Из тех самых «молодых», которым вод сорок. То есть позади уже большой отрезок жизни, которая проходила в творческом смысле как бы в зале ожидания. Тут, применительно к художнику, надо различать обыденную жизнь со своими радостями а тревогами и ту жизнь, которая предназначена для творчества. Никто этого не различал, когда мы родились, росли и пытались творить. Это сейчас фонд культуры учреждает стипендии для одаренных. А когда Виктор начинал рисовать и лепить в родном Уральске в Казахстане и даже немного занимался в Доме пионеров, тогда его никто не увидел.

Отец-фронтовик скончался, когда Виктору было всего четыре года, а мать, тянувшая изо всех сил троих детей, умерла, когда он собирался в восьмой класс. Ему пришлось пойти в прачки и в вечернюю школу. К рисованию и лепке он смог вернуться только во время службы на Северном флоте, где стал и в выставках участвовать, и сумел закончить среднюю школу. Его способности впервые были поощрены. В отпуск он поехал в Ленинград. Позже ему предложили в части направление на учебу в Москву, но он сказал: «В Ленинграде и стены учат». И стал студентом училища имени Серова. Попал в руки ученика выдающегося скульптора Матвеева – Льва Константиновича Вальца. Это была суровая классическая школа, которую Виктор вспоминает с восхищением. Но оставалась и суровая проза жизни, когда надо выло подрабатывать к 30-рублевой стипендии, чтобы просто прокормиться. Надо было совместить: выполнение и перевыполнение учебного плана, походы в оперу и на концерты классической музыки, на выставки с далеким от идиллии бытом. Морской закалки и молодой жадности к искусству хватало на все.

– С ужасом думаю, – говорит сейчас Виктор, – что если бы педагоги не были столь требовательными, сколько бы всего не попало в поле зрения, насколько мир для меня был бы беднее.

Выпускник училища имени Серова возвращается в Уральск, рьяно принимается за дело в художественных мастерских, которыми ведает управление культуры, но мастерства там особого не требовалось. То, что художник участвует в выставках – никого особенно не волнует. Но Виктор и здесь находит выход, осваивает новые материалы, с которыми раньше не работал, разные виды декоративного оформления. В Тамбов он приехал восемь лет назад уже профессионалом.

Заядлый охотник и садовод. Виктор влюбится в тамбовскую природу. Без общения с природой, с землей он не мыслит жизни. Его композиции тамбовского периода в. большинстве своем можно объединить темой «Природа и человек». Волосы на женской голове переплетаются с колосьями, вьются ветвями плодовых деревьев. Плодородие земли связано с женским животворящим началом. Это приятие мира в его лучших проявлениях, Виктор соглашается с тем, что иногда у него получается чересчур красиво. Но что поделать, если ми природы (пока еще нетронутой) в самом деле красив.

Так получилось, что я видел скульптора в самой черновой работе. Рутинный процесс перевода скульптуры в материал Виктор, умеет превратить в творческий. Как живописец смешивает краски, так он ищет все новые и новые варианты соединения различных материалов с эпоксидной смолой. Прячем настолько заражает своей увлеченностью, что быть сторонним наблюдателем никак не удается. За то время, пока я был у него в «подмастерьях», мы о многом переговорили. В том числе говорили о том, что художник, чтобы остаться самим собой, должен постоянно меняться, и о том, что «недостает эгоизма», чтобы полностью посвятить себя искусству, о том, что творческая среда должна быть насыщенной, именно в такой среде появляются таланты и, может быть, даже гении.

Ситуация же складывается такая, что для творческой работы почти не остается времени. Если поэт еще может писать, так сказать, в стол, то художнику зритель необходим постоянно. Виктор говорит:

– Сейчас такое время, что искусство должно выйти к людям. Искусство обязано окружать людей, как и природа.

Он не оставляет мысли о «скульптурной аллеек на Набережной. Работа по оформлению библиотеки имени Крупской дала ему возможность проверить свои силы в умении развернуть единое композиционное решение. Скульптор задумал несколько серий скульптурных композиций. Для этого надо найти возможность переключения, отойти чуть в сторону от суеты.

В самом начале нашего знакомства, наблюдая за движениями скульптора, я удивлялся, мне казалось – он не устает. На самом деле устает, конечно. Только за миг до наступления усталости он переключается на что-то совсем иное, например, на уточнение карты Скифии, которую сам вырисовывал, или обращается к карте звездного неба, которая висит у него в мастерской. А недели за две до открытия охотничьего сезона он все чаще возвращается к «охотничьим рассказам», по которым я заподозрил в нем человека пишущего. И оказался прав: однажды он показал мне прозу – результат его путешествий по Уралу.

Не хочу суммировать впечатления, подводить какие-то итоги. Виктор Остриков работает, хочется верить, что мы увидим плоды его труда. Ему есть что сказать языком пластики.

С. БИРЮКОВ,
Тамбов.
Фото Ю. СЫЧЕВА.