Е. Степанов. Никита Высоцкий: «Фамилия обязывает…»

Советский патриот

НИКИТА ВЫСОЦКИЙ:
«ФАМИЛИЯ ОБЯЗЫВАЕТ…»

Однажды на одном из своих концертов Владимир Высоцкий шутя говорил о том, что практически все видели летающие тарелки, а многие в них даже и летали. Этот образ применим к самой судьбе поэта. В последнее время число друзей Высоцкого безудержно растет: Меньше всего о нем говорят самые близкие люди, в том числе и один из сыновей – художественный руководитель созданного при Московском театрально-концертном объединении «Центр эксцентрики» «Маленького театра» двадцатипятилетний Никита Высоцкий.

– Никита, скажите, вам мешает или помогает в жизни ваша высокая фамилия!

– Я привык, выработал защитную реакцию на удивление, когда люди узнают, что я сын того самого… Я вижу, когда человек относится хорошо, с интересом ко мне, а когда – к моей фамилии. Со вторыми я практически не общаюсь, хотя не осуждаю их, понимаю… Но не могу сказать, что меня не огорчает, что эти люди даже на спектакли, где я играю, стремятся попасть не из-за интереса к спектаклям, а потому, что там играет сын Высоцкого. Но, с другой стороны, в таком отношении ко мне есть определенная положительная интрига. Если я действительно полное ничто, то в театре это очень хорошо видно. В театре это никогда не прощается. И, естественно, не прощалось мне, когда в «Современнике-2» были неудачные спектакли. Знаете, ну нельзя мне плохо играть, нельзя плохо петь и т.д. Как говорится, фамилия обязывает. Так что помощь вот такого характера. Впрочем, видимо, и не только такого. Я думаю, что меня не могли не принять учиться в школу-студию МХАТ, кого-то другого могли, а меня, думаю, нет. Конечно, я страстно стремился к этому, наверное, есть у меня способности, но не принять меня не могли… Конечно, от сознания этого мне порой неприятно, есть какой-то комплекс. Мол, кто-то очень талантливый неизвестный приехал из деревни, а его не взяли… Впрочем, и сам я поступил со второго раза.

– Со второго?

– Да, в первый раз я не потупил. Из-за речи, она у меня была очень вялая, неэнергичная. Я долго над ней работал. Работаю и сейчас.

– Никита, а почему вы ушли из «Современника-2», где играли ведущие роли? Говорят, вы дико разругались с Михаилом Ефремовым, чуть ли не подрались!

– Да ничего мы не подрались, просто мне показалось, что «Современник-2» топчется на месте, что мы – внутренне несвободны, занимаемся скорее политикой, мне же захотелось заниматься чистым искусством. Кстати говоря, сейчас некоторые спектакли, в которых я участвовал, сняты с репертуара. Я думаю, это не оттого, что я такой незаменимый, а просто и ребята поняли, что они (мы) топтались на месте.

– Никита, сейчас все, даже люди весьма далекие от искусства, пишут воспоминания о Высоцком. А вы молчите. Почему?

– Ну, во-первых, я считаю, что мне особенно и вспоминать-то нечего. Нет, конечно, можно вспомнить что-то, но ведь это будет не внутренний мир отца, а мой внутренний мир, а кому он интересен, кроме меня! Все нынешние новоиспеченные мемуаристы пишут о себе. Я так не хочу. Если б я стал когда-нибудь писать книгу мемуаров об отце, то (не сравнивая величины) взял бы за принцип книгу Викентия Вересаева «Пушкин в жизни», где поэт представлен различными людьми в каких-то конкретных ситуациях. Из этих порой прямо противоположных взглядов на Александра Сергеевича и складывается историческая истина.

– Но есть и другой принцип, по которому, например, написан «Мой Пушкин» Марины Цветаевой.

– Дело в том, что сама Цветаева уж больно интересный человек, тем более любопытно, какой у нее Пушкин.

– А вы, может быть, пишете стихи, прозу!

– Нет, раньше, как и все молодые люди, писал стихи, рассказы. Но, слава Богу, быстро оставил это занятие. Ведь от меня все ждали творчества «на уровне». Попробовал бы я что-нибудь написать и опубликовать неталантливое, да меня бы вообще превратили в порошок. И не то, чтобы я очень боюсь, если меня сравнивают с ним, просто у меня другой уровень, своя планка, свои цели в искусстве. Я рад, что занимаюсь театром да еще немного снимаюсь в кино.

– Но ведь и в театре, и в кино перед вами высокий пример…

– Да, это так. И меня все сравнивают с отцом. И я думаю, не в мою пользу. Но мне кажется, что будь у меня и другая фамилия, и другие родители, я бы все равно играл на сцене. Сказать честно, никто меня за руку в искусство не тянул. И все, что я имею на сегодняшний день, все роли, которые играл, мне дали не друзья отца, не люди его поколения, а мои сверстники. Когда же мне предлагают роли в кино в силу моей фамилии, я их отвергаю, чувствуя, что предлагают все же не мне…

– Значит, вы не хотите быть похожим на отца?

– «Быть похожим» – не то словосочетание. Тем более что, видите, внешне я как раз очень, похож. Да и голос, и жест. Куда уж тут денешься. Я вам расскажу один забавный эпизод; шло озвучивание на телевидении. Режиссер очень просила меня спеть, но я по своему обыкновению отказывался. Потом меня все же уломали. Я запел. Вдруг прибегает какая-то женщина и говорит мне: «Что это вы поете, как Высоцкий?». Я отвечаю: «Но я и есть Высоцкий! Понимаете… Я его сын». И почему я, собственно, не должен быть на него похожим?

– Никита, все знают о третьей жене вашего отца, но практически никто ничего не знает о матери его сыновей.

– И это очень хороню. Знают о тех, кто хочет, чтобы о них знали. А маме популярность, я уверен, ни к чему! У нас хорошая, дружная семья.

– Что вы сейчас читаете?

– «Архипелаг ГУЛАГ». Прессу читаю очень мало, доверяю своим друзьям, которые пересказывают мне содержание острых статей.

– Что вас поражает в людях!

– Наша слабость. В этом (на собственном примере) я убедился, когда после института служил полтора года в армии. Я вспоминаю, как там все время почему-то хотелось есть, и я за стакан сметаны (которую дома-то и не ем) готов был перегрызть горло другому. И мне потребовались очень большие усилия для того, чтобы убить в себе зверя, взять себя в руки, не опуститься. Слава Богу, что я могу посмотреть на себя со стороны. Это оберегает от многих дурных поступков.

– Как прошла ваша армейская служба!

– Сначала я служил полгода в «учебке», потом – сержантом, а последние полгода мне здорово повезло, и я дослуживал в Центральном театре Советской Армии в солдатоко-актерской группе. Я «е могу сказать, что это было мне преподнесено на блюдечке с голубой каемочкой, я очень хотел попасть в этот театр, хотел домой, где меня ждали жена и маленький, родившийся, когда я служил, сын.

– Никита, как я понял, вы человек очень решительный, способный на смелые, серьезные поступки. Вот, например, ушли из «привилегированного» театра фактически на улицу. У вашего московского «Маленького театрал нет ни помещения, ни денет. Только жажда работать и многочисленные идеи, что не так много по нынешним временам. Видимо, у вас есть единомышленники, которые вас поддерживают!

– Конечно. Кстати, мы ушли из «Современника» вместе с группой актеров, которые тоже в нем работали. Это актеры Василий Картухов, Алексей Войлок, Лариса Шинова, режиссер Рашид Тугушев. Он поставил в «Современнике-2» спектакль «Тьма» по Леониду Андрееву. И пока мы у себя в театре играем именно этот спектакль и недавно поставленный «Но до воскресенья ты здесь, со мной» – по хорошо известным пьесам Людмилы Петрушевской «Чинзано» и «День рождения Смирновой». Пьесы, конечно, неновые. Но я думаю, что мы по-новому к ним подошли.

– Никита, вам двадцать пять лет. Это время свершений, дерзких замыслов. О чем вы мечтаете?

– Я хочу, чтобы наш театр встал на ноги. Поэтому и работаем мы сейчас день и ночь.

– Какие у вас сейчас отношения с кинематографом!

– У меня несколько эпизодических ролей в малоизвестных фильмах. Но сейчас снимаюсь в детективе по Агате Кристи «Мышеловка», который ставит режиссер Самсон Самсонов. Это моя первая главная роль. Но все же кино для меня не главное, главное – по-прежнему театр!

Беседу вел Е. СТЕПАНОВ.