С. Бирюков. Геометрия гармонии

Тамбовская правда. – 1990. – 25 апреля (№ 96).

ГЕОМЕТРИЯ ГАРМОНИИ

Когда два года назад на областной молодежной выставке, в уголке, впервые появились работы художников, как они сами себя называют, группы «В гостях у архиерея», – это вызвало некоторое оживление в дотоле спокойно-респектабельном тамбовском художественном мире. После этого небольшие выставки прошли в кинотеатре «Звезда», драмтеатре, совсем недавно – в областной библиотеке. И вот сейчас группа представляет в картинной галерее персональную выставку Рауфа Туктара.

В отличие от своих молодых сотоварищей сорокалетний Рауф Туктар имеет за плечами более чем двадцатилетний путь в искусстве. Крестьянский сын из татарской деревни Убеи, он получил традиционное образование в Казанском художественном училище, работал художником-оформителем на одном из казанских заводов. В 1982 году переехал в Тамбов, на родину жены, и с тех пор трудится в художественных мастерских. Участвовал в республиканских и областных выставках. Это необходимая справка, и факты, приведенные в ней, так или иначе соприкасаются с тем, что делает Рауф в искусстве.

В его творческой биографии отразилась судьба поколения, становление которого проходило в отраженных, но еще теплых лучах «оттепели», когда многим из нас казалось, что возвращение к нормальному развитию общества будет продолжено.

Тем более, что частичная реабилитация в то время продолжалась. Вскоре эти надежды рухнули, что особенно сильно ударило по тем, кто поверил в перемены. Рауф как раз из тех. Судя по его ранним работам, он основательно освоил реалистическую школу рисунка и живописи, но искал себя в другом: почти все его работы «классического» стиля чуть сдвинуты, как бы подсвечены изнутри авангардом.

В недавние годы он вышел к тому уровню естественности выражения себя в искусстве, стремление к которому подспудно копилось в нем. Знаток стилей легко обнаружит в картинах Рауфа преломление самых разнообразных влияний – от раннего импрессионизма до поздних беспредметников. Есть художники одной манеры, одного раз и навсегда найденного почерка. Есть другие – в зависимости от сверхзадачи меняющие, как будто им кто диктует, всю структуру письма. К последним можно отнести Рауфа Туктара. Но при этом он всюду остается самим собой. Всюду его выдает пристрастие к локальному, несколько даже жестковато отграниченному цвету, пристрастие к точному, смелому и свободному рисунку, сквозное геометрическое видение. Он остается собой и в том, что берется в ущерб сиюминутному успеху за сложную задачу восстановления в правах классического авангарда, который, по меткому выражению одного исследователя, был буквально остановлен на бегу в 30-е годы. Рауф наследует, и об этом наследовании свидетельствуют не только влияния, о которых я уже говорил, но и прямые художественные декларации, такие, как триптих «Каждому свой крест», посвященный памяти выдающегося авангардного художника Казимира Малевича. В этой динамичной и благородной работе с наибольшей силой проявилась любовь к искусству Мастера. Близка к триптиху композиция «Коллективизм», посвященная памяти Пита Мондриана. Кроме самоценности этих композиций, они еще свидетельствуют о неумирании дела творчества, создающего ту пленку пневматосферы, о которой говорил Павел Флоренский.

Один из основных принципов авангарда – концептуальность, отточенность формулировок. Это сказывается во всем – и в выборе объекта изображения, и в использовании цвета, и в названии произведений. Рауф даже подчеркивает, что он идет от названия. Но это вовсе не значит, что зритель воспринимает картину именно так, как это проработал в своем сознании художник. Здесь может быть множество вариантов прочтения. Чем разработаннее настроенный на восприятие аппарат зрителя, тем больше он сможет увидеть. Я подчеркиваю, именно чувственный аппарат. Холодному, считывающему информацию уму с искусством лучше не соприкасаться, оно у него вызовет лишь раздражение. Таковому человеку можно посоветовать рассматривать сюжетные картины, желательно воспроизводящие все детали один к одному. Совершенно не случайно при Гитлере и при Сталине одинаковым репрессиям подвергались именно авангардисты, зато приветствовались помпезность.

Сейчас с особой остротой ощущаешь провидческую силу авангарда. «Черный квадрат» и «Черный крест» Малевича стали предсказанием трагедий XX века. Но человечество выжило. И вот на выставке Рауфа Туктара по-новому потрясает какой-то невероятно черный цвет. Этот цвет, как ни странно прозвучит, освежающий. Он как бы отказывается от самого себя, от уготованной ему роли выразителя мрака. Остросовременный художник, Туктар интуитивно зацепился за такую ниточку, которая сама вытягивает художника, может быть, к неожиданным и для него обобщениям. Это открытие Рауфа можно сравнить с его же полной тайны трактовкой женского тела. Сухость кисти, выявление геометрий (в античности входящей в понятие гармонии), какой-то запредельный, лунный блеск светотени – все это рождает ощущение высокой одухотворенности. Замечу попутно, как очень важное, что голова модели в триптихе «Прелюдия». Апофеоз. Постскриптум» как бы списана с копий античных скульптур, гипсовые слепки которых есть в каждой художественной школе, но давно перестали осознаваться в качестве произведений искусства.

Связь времен, по-новому осмысленная и очувствованная, также характерна для авангарда. В диптихе «Адам и Ева» Рауф вновь обращается к древнему сюжету. На самом деле это не диптих, а разрезанная пополам картина, и каждая половина заключена в особую раму. Адам и Ева атомного века. Красота и тревога за красоту.

Единственное, о чем хотелось бы напомнить Рауфу, это о том, что у авангарда есть своя подводные камни, особенно в беспредметном варианте, – опасность вырождения в дизайн, в оформительство, когда концептуальность соблюдается слишком прямо, доводится до крайности и превращается в свою противоположность. Но при этом добавлю, что путь возвращения к норме красоты, к норме чувства, к признанию разнообразия мира тернист. Будем признательны тем, кто на него ступил.

С. БИРЮКОВ.
На снимках: художник Рауф Туктар и его работы.
Фото Ю. Сухорукова