Евгений Писарев. «На крыше» – это география

Город на Цне. – 1996. – 5 января.

«НА КРЫШЕ» – ЭТО ГЕОГРАФИЯ

В областной картинной галерее открылась традиционная рождественская выставка

Евгений ПИСАРЕВ, журналист

Художники, объединившиеся в группу «На крыше», – это не школа, не направление, а скорее география. Хотя бы потому, что по духу, по мировосприятию им ближе те, кто работает в подвалах, нежели живописцы, творящие в светлых и удобных мастерских областного отделения Союза художников России. «Крышнаиты» – так почему-то хочется назвать обитателей 12-го этажа дома по Интернациональной – народ вольнолюбивый, но не скандальный. А еще они – явление, провинциальный андеграунд российского розлива. Природу его хорошо характеризуют обстоятельства, которые занесли художников на крышу.

Мастерскими для них стали так называемые технические помещения, назначение которых точно не было определено даже после окончания строительства дома. Определиться помогло постановление Совмина 1985 года с длинным названием, рекомендующее отдавать под творческие мастерские помещения в нежилом фонде. Местные власти дали художникам возможность самим найти крышу над головой.

– И тогда мы, – рассказывает один из «кришнаитов» Николай Насонов, – предложили свой вариант. Архитектор строящегося еще тогда дома дал согласие, и мы почти на два года превратились в каменщиков, сантехников, штукатуров, столяров. В 1988 году «передовики» въехали в собственные мастерские.

Первыми там поселились Николай Насонов, Рауф Тухтаров, Николай Воронков. Их пример оказался заразительным, и вскоре крыша стала полностью обитаема.

Художники «На крыше» – это еще и движение. К независимости, к творческой свободе, Данное обстоятельство и стало причиной бунта, случившегося в июне 1990 года, когда местные власти наложили запрет на молодежную выставку «Спокойствие-90». Тогдашние чиновники от культуры (впрочем, они и ныне трудятся на той ниве) повесили замок на выставочный зал исключительно по идеологическим соображениям. Коммунистическая система к тому времени уже находилась при смерти, но продолжала дергаться в конвульсиях, пыталась ухватить живых. Официально запрет объяснялся незрелостью работ. Истинную же причину выдавала афиша, в которой сообщалось, что в выставке принимает участие газета «Содействие» – первое в Тамбове независимое издание романтичной эпохи гласности. А местные партийные чиновники при одном его упоминании становились в боксерскую стойку или убегали в свой уютный окопчик. Поэтому запретительный инстинкт сработал четко, как английский замок. Упоминание «Содействия» из афиши велено было вымарать, «очернительские» работы убрать и вообще – не высовываться.

Будущие «крышнаиты» отказались выполнить эти унизительные требования, и тогда-то на зале галереи появился замок. Он и стал причиной митинга, стихийно вспыхнувшего в вестибюле картинной галереи. Председатель объединения молодых художников Михаил Афанасьев в знак протеста снял с выставки, свои работы, отказались участвовать в ней и Алексей Медведев, другие художники.

Можно было бы и не вспоминать этот постыдный инцидент. Но еще живы цензоры по убеждениям,, живы те, кто мечтает накинуть узду на свободу творчества, загнать в стадо отбившихся от единственно верного метода. Нынешняя выставка «На крыше» по их пониманию – явление вредное, потому что непонятное. Во-первых, не имеет воспитательного значения, а во-вторых, организована без разрешения начальства. Чему, скажем, учит живописное полотно Андрея Бубенцова «Леда» или беспредметные композиции Владимира Колесникова? А парная работа Елены Егоровой. «Сны в летнюю ночь», выполненная в технике батика? Ничему они не учат! Художник тем и интересен, что он противится назидательности. Он лишь выплескивает на полотно свое мироощущение, свою мифологию, Когда Егорова изображает ночь в образе багрового быка, утопающего в цветах-снах, а наступающее утро видится ей в готовой запеть птице, то это интересно само по себе. По образности, по технике исполнения.

Кажется, что Михаил Афанасьев – теоретик «крышнаитства» – не вполне осознает свое место в художественной среде. Из художников, представленных на выставке, он самый «идейный», точнее – социальный. Для того, чтобы докричаться до зрителя, он избрал прямой путь – включает в работы поясняющие тексты. Если японские поэты дотягивали свои тексты до поэтических вершин изобразительно, то Афанасьев дополняет изобразительный ряд текстом. Если необходимо дать жанровое определение его работам, то это скорее всего заборная живопись, что-то вроде наскальных творений доисторических художников. Хорошо ли это, плохо ли – пусть разбираются высоколобые искусствоведы, пусть ищут подтекст в текстах.

Выставку отличает не только многообразие авторских манер, но и количество произведений. В экспозиции нет ни одной старой работы, все они сделаны в 1995 году. Особенно плодовит Олег Ивашенцев. Совсем недавно в этом же зале прошла его персональная выставка, но уже на нынешней он показал десяток новых работ. И самая заметная, самая громкая из них – «На земле отцов».

Даже самый «правильный» из художников Борис Ольшанский, которому по технике вполне можно было бы доверить писать портреты передовиков труда, вырывается своей историчностью, замешанной на славянской мифологии. На другом полюсе – композиции Владимира Колесникова. И все эти работы мирно сосуществуют в одной экспозиции. Живописное рукоделие Татьяны Ольшанской, столь любимое народом, и рассудочная графика Алексея Медведева не исключают друг друга, а создают художественную среду. Кстати, к этому, не сговариваясь, пришли и сами художники.

Михаил Афанасьев: – «Крыша» – это прежде всего атмосфера, я ощущаю ее дух даже тогда, когда работаю в других, стенах. Один из мэтров назвал наше творчество детской болезнью левизны. Так вот я не хотел бы излечиться от этой болезни, приобретенной «На крыше», которая дает ни с чем не сравнимое чувство внутренней свободы. Ко всему прочему «Крыша» стимулирует творческую активность, она помогла нам принять условия игры, предложенные жизнью, новыми экономическими условиями. Когда мы знаем, что уже никто ничего не запретит, мы сами начинаем требовательней относиться к своему творчеству.

Аза Разина: – На выставке все прекрасно, она притягивает своей неповторимой атмосферой. Что-то молодое и очень интересное. У нас в городе появилась творческая молодежь, к которой испытываешь зависть. Не берусь даже кого-то выделить… Это букет, где каждый цветок на месте.

Андрей Бубенцов: – И все-таки «Крыша» – это прежде всего образ жизни. Никто из нас не связан друг с другом какими-либо обязательствами, здесь каждый по-своему удовлетворяет свои творческие амбиции. Когда официальный Союз художников застыл, ошарашенный политическими и экономическими переменами, появление художников, свободных от соцреалистических догм, было неизбежным. Мы попросту заняли свободную нишу в художественной среде города…

Приятно было видеть на открытии выставки наших уважаемых живописцев Алексея Краснова и Евгения Рябинского, других художников старшего поколения. Значит, не умерло еще художественное братство. Уж они-то знают, какой ценой дается настоящее искусство, какой труд скрывается за живостью кисти и легкой, как дыхание, гармонией.