Данила Давыдов. Книжное обозрение 2006 № 40
Книжное обозрение. – 2006. – № 40. – с. 7.
ИССЛЕДОВАНИЯ ЭНТУЗИАСТА
Бирюков С.
Авангард: Модули и Векторы.
М.: Вест-консалтинг. 2006. – 336 с. – (Новые исследования по культурологии и филологии). 500 экз.
Исследования отечественного авангарда, слава Богу, последнее время многочисленны и образуют вполне явственное поле говорения. Это не значит, что авангард окончательно познан и вскрыт, – так, и объем самого понятия авангарда не вполне до сих пор очевиден, не говоря уже о более дробных дефинициях. Обшей теории авангардного художественного акта нет (и может ли она вообще быть – вопрос), в истории прослеживаются белые пятна. Но все же есть и вполне наработанные модели. Если говорить о совмещении идеологических и методологических компонентов, то стоило бы разделить исследования авангарда на две категории. В рамках первой – авангард предстает явлением исторически локальным, радикальным флангом общемодернистского движения. В рамках второй – авангард должен считаться перманентным историко-культурным фактором своего рода модусом творческой деятельности. Второй подход, по сути дела, подразумевает традиционность авангарда (по определению вообще-то оперирующего как раз сломом традиции), но данная область эстетической рефлексии способна переварить и не такие парадоксы.
Первый тип исследователей, как правило, холодно-академичен, второй – страстен до уподобления объекту собственного исследования. Именно таким предстает Сергей Евгеньевич Бирюков. Не только филолог и культуролог, но и поэт, прозаик, драматург, перформер, собиратель, пропагандист и распространитель авангардной словесности и авангардного же искусства, создатель Академии Зауми. Родом из Тамбова, он живет последнее время в Германии.
В книге Бирюкова обнаруживаются как обзорные фрагменты: статьи, посвященные понятиям проективности и телесности в авангарде или теориям взаимодействия слова и музыкального звука, так и связанные с персоналиями. Именно портреты отдельных авторов составляют основное содержание книги. По сути эти разделы продолжают и дополняют бирюковскую ангорскую «мини-энциклопедию» «Поэзия русского авангарда» (М: Изд-во Р. Элинина. 2001): на сей раз, впрочем, каждая фигура заслужила собственный формат статьи. Рассмотрев несколько имен «классического», исторического авангарда, Бирюков уделяет большее внимание представителям поставангарда, «авангардной традиции». Здесь наиболее значительными представляются работы, посвященные авангардисту-затворнику Георгию Спешневу (1912-1987), честь введения имени коего в научный оборот принадлежит покойному Рудольфу Дуганову и Бирюкову.
Впрочем, в этом последнем разделе немало и других сланных имен, важных для истории отечественной неподцензурной словесности: Владимир Казаков, Геннадии Айги, Елизавета Мнацаканова, Сергеи Сигей, Ры Никонова. Валерий Шерстяной… Бирюков не пытается привести художественный опыт этих авторов к единому знаменателю, но, напротив, демонстрирует поле возможностей авангардного письма. Это делает книгу исследователя-энтузиаста увлекательным путеводителем, скорее подсказывающим дорогу, нежели исчерпывающе се демонстрирующим.
Книжное обозрение. – 2006. – № 40. – с. 7.
ПРИНОШЕНИЕ И ПАМЯТЬ
Стих, язык, поэзия. Памяти Михаила Леоновича Гаспарова.
М.: РГГУ, 2006. – 696 с. 1000 экз.
Том этот готовился как подношение к семидесятилетию Михаила Леоновича Гаспарова. Но случилось так, что книга выходит уже как сборник, посвященный памяти великого ученого.
Состав рецензируемого сборника вполне показывает и многосторонние интересы покойного ученого, и масштаб его репутации, и даже своего рода околофилологическую «гаспаровскую мифологию». В этом смысле показателен первый раздел тома, посвященный как раз личностному феномену Гаспарова. Такие выдающиеся ученые, как Наталия Автономова, Нина Брагинская, Виктор Григорьев, Георгий Кнабе, Омри Ронен, вспоминают Гаспарова, говорят о его мировоззрении и его методе: методе точности и четкости во времена эфемерности и релятивизма; об объеме и масштабе его наследия: «Не только систематизировать, хотя бы по темам, но и перечислить все сделанное им еще долго не сможет никто» (С.Кормилов).
Основной раздел тома посвящен интересовавшим Гаспарова областям: стиховедению, истории русской поэзии, теории литературы (в том числе и представленной Борисом Ярхо, «заочным» учителем Гаспарова).
Здесь нет возможности сказать о всех опубликованных в сборнике статьях (а практически каждая из этих работ в принципе заслуживает упоминания). Перечислю лишь некоторые. Роман Тименчик продолжает комментировать «Записные книжки» Ахматовой, создавая, по сути, энциклопедию русской культуры начала и середины минувшего века. С Ахматовой связана и работа Александра Жолковского, рассматривающего в рамках «инфинитивной поэтики» ее стихотворение «Просыпаться на рассвете». В статьях Роналда Вроона и Виктора Живова материалом оказывается русская культура грани XVII–XVIII веков (творчество Кариона Истомина и Стефана Яворского соответственно). Сергей Неклюдов прослеживает мотив путешествия на Луну от Мениппа до носовского Незнайки, а Иэн Лилли – историю рифмы «любовью / изголовью» от Жуковского до современных сетевых поэтов. Илья Смирнов пишет о проблематичности перевода китайской поэзии на русский, а Максим Русанов исследует становление древнеиндийского стиховедения. В публикации Георгия Левинтона продолжает открываться наследие Александра Ривина, легендарного поэта раннего ленинградского андеграунда. Татьяна Матиаш, говоря о пушкинских вставных конструкциях, показывает экспериментальность синтаксиса поэта…
Особенно важны в данном контексте, конечно же, переклички с непосредственными исследованиями самого Гаспарова. Так, Олег Лекманов находит подтекст мандельштамовских «Стихов о неизвестном солдате» в малоизвестном тексте Заболоцкого «Война – войне», а Юрий Орлицкий весьма исчерпывающе показывает разнообразие имитаций античных метров в новейшей русской поэзии.
МЕЖДУ ПЕРЕКОСАМИ
Роднянская И.
Движение литературы: В 2 т.
М.: Языки славянских культур, 2006. – 712 с. + 520 с. – (Studia philological). 600 экз.
Имя Ирины Бениционовны Роднянской, бессменного сотрудника «Нового мира», его критического отдела, знакомо всем ценителям словесности. Нынешнее издание по сути дела собрание статей филолога и критика.
Не случайно двухтомник этот назван «Движение литературы»: для Роднянской литература – не совокупность имманентных, изолированных феноменов, но именно процесс. Подобная позиция объясняет соединение в одном человеке академического литературоведа и журнального обозревателя, функций вообще-то весьма далеких друг от друга. Впрочем, именно пришествие в текущую литературную критику филологов-формалистов Юрия Тынянова и Виктора Шкловского явилось в свое время принципиальным для гуманитарной ситуации, сделав литературные новинки таким же предметом для анализа, что и устоявшаяся классика. Представляется, что Роднянская во многом исходит из подобной позиции.
В издании – пять больших разделов, выстроенных по жанрово-хронологическим принципам. В первый вошли работы о классических авторах. Три следующих связаны с новейшей словесностью. Наконец, последний посвящен рефлексии над филологической мыслью и филологическим творчеством предшественников и современников. Этот раздел может быть прочитан как наиболее жесткий: весьма глубинное и тонкое понимание позиций таких разных критиков, как Петр Палиевский или Владимир Новиков, вскрывает основу их позиций. В этом же разделе особо выделяются заметки и воспоминания об Александре Квятковском, поэте-конструктивисте, филологе, авторе знаменитого «Поэтического словаря» (Роднянская участвовала в работе над этим уникальным изданием).
Современная словесность рассматривается Роднянской весьма широко. Не выбор каких-либо «стержневых» персонажей, но тотальный обзор – вот метод Роднянской. И если для нее характерен жанр портрета того или иного сочинителя, то тем не менее этот автор предстанет в портрете не только самодостаточным телом, но и контуром на карте современности. Если Роднянская пишет о текущей прозе, то здесь и Андрей Битов, и Владимир Маканин, и Александр Солженицын, и Виктор Пелевин, и Юлия Латынина, и даже Хольм ван Зайчик. Если о поэзии – то речь не только об Олеге Чухонцеве, но и об Ольге Ивановой.
Роднянская – не холодный наблюдатель, а критик- филолог, встраивающий свой аналитический взгляд в процессуальное течение литературных масс. Но нельзя ее назвать и ангажированным обозревателем, репрезентирующим четкую партийную точку зрения. За Роднянской есть идеология, но это скорее идеология центристского взгляда на письмо, нежели изъятия каких-либо объектов из общего ряда. В этом смысле показательны слова Роднянской о Бахтине (неожиданно перекликающиеся со знаменитой «антибахтинской» статьей М.Л. Гаспарова): «…несогласие со своим временем тоже есть род зависимости от него и может приводить к тем же перекосам, что и конформизм». Думается, Роднянской удалось сохранить середину между двумя возможными «перекосами».
Автор рецензий – Данила Давыдов