Данила Давыдов. Тайна вскрытого конверта
Книжное обозрение. – 2005. – № 11-12. – с. 9.
ТАЙНА ВСКРЫТОГО КОНВЕРТА
Введенский и Д.Хармс в их переписке / Вступ. ст., публ. и коммент. В. Сажина.
Париж: Русский Институт в Париже, 2004. – 68 с. – (Библиограф).
История появления данной книги не лишена загадочности. Философ Яков Семенович Друскин, сам чинарь и друг чинарей Хармса и Введенского, как известно, спас архив Даниила Ивановича от уничтожения после ареста писателя. В 1978-м году Друскин передает архив в Библиотеку им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде (ныне – Российская национальная библиотека). Двадцать одно письмо Введенского к Хармсу упакованы в отдельный конверт с надписью: «Не распечатывать раньше 2000 года». Нынче конверт вскрыт, письма напечатаны (причем книга датирована 2004-м – годом столетия со дня рождения Введенского).
Публикатор, Валерий Сажи н, замечает, что решение Друскина труднообъяснимо: если бы эти письма представлялись кого-либо компрометирующими, то «легко заметить, что в них не упоминаются такие события или обстоятельства, персонажи, персональные подробности или, наконец, словечки, которые бы не были известны или не встречались в других источниках, находившихся в руках Я.Друскина, – в произведениях Хармса, его записных книжках и переписке…» Тем не менее доступ был закрыт только к этим письмам.
Вообще, судьба наследия двух главных обэриутов представляет собой целый клубок загадок. Исчезнувшие тексты, проблемы с переизданием уже издававшегося, текстологические скандалы, наконец, недавнее появление полного текста хармсовских записных книжек, доселе печатавшихся в выдержках, не передававших общий характер этого странного и несколько пугающего источника… Проблема в трагическом финале жизни Введенского и Хармса – но не только. Дело и в общей экстравагантности их литературного (и бытового) поведения.
Вряд ли описание эфиромании или поименование сексуальных актов распространенным народным словом могло сделать письма Введенского потаенными. Скорее, Яков Семенович, будучи религиозным философом, – но и чинарем! – пытался сотворить Тайну. Быть может, им руководила та самая «звезда бессмыслицы», что светила всему этому эзотерическому кружку.
В самом деле: Введенский относится к тому ряду авторов, обнаружение всякого неведомого текста коего – уже событие. Андеграундный культ ОБЭРИУ, правда, больше касается Хармса, зато Введенский предстает в нем более сакральной, таинственной фигурой. Находка утраченного романа или утраченных стихов была бы знаковым событием.
Друскин прекрасно понимал это. Засекреченные письма, быть может, своего рода послание в будущее, передача чинарского завета, создание и подпитка легенды.
Новооткрытые письма, конечно, не вершина творчества Введенского, но, во-первых, всякая мелочь, уточняющая жизненный путь поэта, ценна. А во-вторых, местами это очень славные тексты: «Я уехал в Вологду. Тут зима. Сейчас иду обедать. Время тут такое же как в Ленинграде, то есть как две капли воды». Схожую прозу потом будут писать Павел Улитин, Леон Богданов, Евгений Харитонов.
Книга снабжена почти исчерпывающей статьей Сажина, в которой прослеживаются литературные и жизненные контакты и пересечения поэтов. В приложении даются два хармсовских письма, ранее печатавшиеся. Очень важно: впервые публикуется акт от 19 декабря 1941 года о смерти заключенного Введенского, из которого выясняется место его захоронения: Казань, Арское кладбище.
Совершеннейшая недоступность данной книжки – очередное звено в безумной судьбе обэриутского наследия. Что-то будет дальше…
Данила Давыдов