Елена Кацюба. Ад в кино или кино в аду
Новые известия. – 1998. – 30 апреля (№ 81). – с. 6.
Елена Кацюба, для «Новых известий»
АД В КИНО ИЛИ КИНО В АДУ
Ожившие мертвецы толпами бродят по экрану, вызывая смертную скуку…
Первый сценарий потустороннего мира создал, как известно, великий Данте Алигьери в XIV веке. Расписал все в подробностях, да так, что люди от него на улицах шарахались, уверенные в том, что поэт действительно побывал в аду. Питер Гринуэй снял что-то вроде учебного фильма по Данте. Но убедительным остался только звучащий за кадром текст. Невидимое, обретя зримый облик, незаметно отступило в глубины дальнего космоса и человеческой души.
Раньше как бывало: сидят люди за столом, вдруг один бледнеет, тычет трясущейся рукой в угол и кричит: «Сгинь, проклятый!». Присутствующие в шоке, они ничего такого не видят. А уж поверят они или нет, зависит от мастерства духовидца.
Зато теперь мы можем увидеть призраков во всех подробностях. Посредственное кино оккупировало потусторонний мир, реализовало и растиражировало все мыслимые и немыслимые кошмары.
Ожившие мертвецы толпами ходят по экранам, вызывая скуку смертную в буквальном смысле этого слова. Ни одно преступление невозможно раскрыть без призрака, который возвращается на землю, чтобы восстановить справедливость. Вампиры, по простейшим подсчетам, перекусали всю Европу и пол-Америки. Всевозможные монстры вызывают симпатию и глубокое сочувствие. Коридоры и свет в конце тоннеля, которые некоторые люди видели в момент клинической смерти, стали настолько обыденными, что и умирать стало совсем не интересно.
Все мистические фильмы, накопившиеся за много лет, пришли к нам как-то одновременно: и хорошие, и плохие, и классика, и ремесленные поделки. В этом смысле нам крупно не повезло. Все, чему мир удивлялся и ужасался в течение двух десятилетий, для нас оказалось вполне обыденным импортом наряду с продуктами и промтоварами. Нельзя сказать, что мы как-то выделяли мистику среди другой кинопродукции. Скорее, просто сжевали, как «Дирол без сахара». Пожевали, пожевали и выплюнули. Никакого следа в умах и сердцах даже классика не оставила. Может быть, потому что Россия в принципе страна не мистическая, предпочитающая сотворить для себя кошмар в реальности, чем созерцать его на экране.
Мы, современники революций, концлагерей и самоутверждений фундаменталистов разного толка, видевшие столько ужасов, запечатленных бесстрастными кино- и телекамерами, больше боимся социальных потрясений. Изрыгающий проклятья, исходящий злобой демонстрант под красным флагом или свастикой, одержимый дьявольской идеей, пугает больше, чем всевозможные «твари», «чужие» и «нечто», которые внедряются в тела.
Другое дело неожиданные решения: дьявол в виде маленькой девочки с мячиком у Феллини или машина-убийца по имени Кристина. Она уничтожает тех, кто ей не нравится, сама выбирает хозяина, выполняет его желания и понемногу превращает в раба.
«С самого сотворения мира человечество живет между царством света и царством тьмы», – утверждают создатели сериала «Полтергейст». Как чувствительная мембрана между двумя мирами, мы отзываемся на любой звук с «той» стороны. В давние времена если люди видели ангела, то и считали, что видят ангела. Современный человек сомневается даже в очевидном. Не верит собственным ощущениям, но в то же время доверяется любому наглому проходимцу. Душа – единственная и неизменная реальность жизни во все времена. Главное здесь одно: если «кажется», значит, так оно и есть. Полтергейст – буйствующий дух – проникает в наш мир не сам по себе, а через человека. Если он вступает в непосредственные отношения со злом, то берет на себя ответственность за все последствия.
Что такое бессмертие – свобода от обязательств или ответственность за жизнь всех смертных? Эта мысль смутно возникала в первоначальном варианте «Горца». Но, разросшись в сериал, фильм вообще утратил все мысли. До того ли, когда количество бессмертных растет так стремительно, будто они размножаются делением. Любой убитый тут же оживает и встает в строй. Герою уже не грозит гордое одиночество на вершине мира, где и поговорить-то откровенно не с кем. Теперь в каждой серии приходится убивать по одному, а то и по два себе подобных, у которых от бессмертия сильно испортился характер. Словом, тяжелая это работа – жить вечно.
Фильмы Люка Бессона по внешним признакам нельзя назвать мистическими. Но именно он показал нам и ад, и рай. Приговоренная к смерти девушка оказывается в земном аду: ее делают наемным убийцей. Причем приказ убить поступает в самые счастливые минуты жизни. Ад разнообразием не отличается: она должна убивать, убивать, убивать.
Рай в отличие от ада в кино существует в основном как пародия. На земле пришельцы из райских куш либо добродушно-нелепы, либо меланхолично-элегантны, как у Вима Вендерса в «Ангелах над городом».
Традиционное представление о рае как обители безмятежного покоя, тихих радостей и скорби о несовершенстве человечества начисто разбивает Бессон в «Пятом элементе». Рай – это жизнь, вышедшая за пределы земного шара, открытая Вселенная, наполненная самыми разными существами. Здесь «время не имеет значения, только жизнь имеет значение». Но если где-то есть жизнь, она несет с собой и смерть. Человечество зародилось в раю. Рай — это постоянная битва за жизнь. Даже самое совершенное космическое существо, обладающее 200000 групп ДНК, не спасет мир, если не возникнет любовь – пятый элемент жизни. Напряжение фильма достигает высшей точки в паузе перед словами: «Я люблю тебя».
Этой мистической паузе посвящена «Западня Венеры» Роберта Ван Аккерена. Врач-психиатр, исследуя глубины собственного подсознания, творит магическую реальность, в которой он может обладать любой женщиной, даже если просто услышал ее голос по телефону. Но любовь останется также недоступным раем, если считать, что она всего лишь ловушка-западня. В рай попадает тот, кто готов сорваться с карниза вниз вместе с возлюбленной. А там, внизу, уже поджидают ангелы в пожарных касках с растянутым тентом.
Современный ад, построенный по типу дантова, открыл Стэнли Кубрика («Сияние»). С виду роскошный отель с лабиринтами однообразных коридоров и одинаковых запертых дверей. Только одна дверь приоткрыта. Там проход в параллельный мир, где этажи – круги ада, а время навсегда остановилось. Писатель, нанявшийся сторожем на зимний период, полагает, что пишет роман. Но на каждом листе огромной пачки бумаги одна и та же фраза: «Сплошная работа и никаких развлечений превратили Джека в скучного парня». На самом деле неудачник одержим завистью к завсегдатаям этого «рая». Он ищет какой- то способ, пароль – ключевое слово, чтобы навсегда остаться здесь, среди избранных. Сидя за стойкой пустого бара, наконец-то произносит от всей души: «Я душу свою черту готов отдать за бокал пива».
Потусторонний отель попроще, чем у Кубрика, обнаружили в Подмосковье Людмила Аринина и Виталий Розстальной («Будем жить»). Пансионат для тех, кто так и не успел отдохнуть при жизни и «протянул ноги». Будто бы чеховское «и мы отдохнем» стало отдельным сюжетом. Здесь тоже исполняются желания. Но они такие простые, что душу за них и брать грешно. Один хочет быть здесь с любимой собакой. Другой одержим идеей сообщить матери, что после смерти мы «будем жить». Третий, очнувшись в реанимации, пришел в такой ужас от своей жизни, что бросился в пасть тигру, чтобы вернуться в уютное чистилище. И главное, каждый может поприсутствовать на собственных похоронах – посмотреть фильм на экране местного кинотеатра. Приятно все-таки, что не все люди монстры.
Кино, делая невидимое видимым, изменяет представления о мистическом. «Апокалипсис сегодня» Копполы никто не причислил к мистике, хотя он именно о конце света. Только вместо апокалипсических всадников под потусторонние завывания музыки Вагнера несутся вертолеты. Так и должно быть, потому что сказано: «И времени больше не будет». Война открыла двери ада. Перепугались времена, перемешались стихии, мысли. Люди, поклоняющиеся безумному полковнику, как языческому божеству, закодированный солдат, подобно мифологическому воину, пробирается сквозь джунгли, чтобы совершить ритуальное убийство божества.
Но вот Коппола берется за Дракулу, и все страшное становится смешным, несмотря на весь традиционный мистический антураж. Роскошная блондинка с окровавленным ртом тащит в свой склеп ребенка, чтобы спокойно поужинать перед сном. Но тут ее встречают несколько прилично одетых мужчин, чтобы натурально скрутить девушку и всадить ей в сердце осиновый кол. Да и сам Дракула, внешне смахивающий на участника ансамбля «Песняры» (видимо, так режиссер представляет типично славянскую внешность сербского воеводы), вызывает улыбку и невольно напоминает фразу из Стругацких: «Дракула, граф (графом никогда не был)».
Вампир-одиночка, волновавший воображение обывателя в конце прошлого века, – жалкий дилетант по сравнению с нацистами, выкачивавшими кровь из узников концлагерей. Можно вспомнить и недавнего северокорейского лидера Ким Ир Сена. Целый отряд молодых здоровых девушек регулярно сдавал кровь для Великого вождя (таково было культовое имя лидера). Наверняка все как одна комсомолки, студентки, спортсменки и просто красавицы.
Эротический символ 70-х Сильвия Кристель в роли вампирши смотрит на жертву тем же нежным взглядом, что и ее легендарная Эммануэль. Поэтому создатели фильма придумали ей такую уродливую личину, что возникает подозрение: уж не месть ли это отвергнутых ею мужчин? Зато Катрин Денев в фильме «Голод» даже в самые кровавые моменты остается красивой и элегантной.
Нет, изжили себя придуманные кровопийцы и вурдалаки. Даже присутствие знаменитой Марины Влади в роли бабушки-вампира в экранизации мистической повести А.К. Толстого «Упырь» не спасает мрачно-серьезную и туманную в прямом смысле слова картину.
Беда в том, что наши отечественные режиссеры слишком материально понимают выражение «мистический туман». Даже в экранизации рассказов Брюсова, такого по-античному четкого и мраморно-холодного писателя, все окутано мутноватой дымкой. А уж за ней кто-то движется и что-то бормочет.
Вот американские колдуны и чернокнижники спокойно шастают по улицам и устраивают мистические поединки при свете дня. А вообще у них нечистую силу можно встретить где угодно. Нередко она буйствует в библиотеках. Известные охотники за привидениями именно там встречают своего первого призрака. А молодая певица, порывшись в старинных манускриптах, туг же находит колдовскую мелодию и успешно дебютирует – с помощью композитора, продавшего душу дьяволу («Призрак оперы»). Видимо, избыточная концентрация ума в одном месте – на книжных полках – вызывает у зрителя недоверие и страх.
Однажды Владимир Набоков сказал, перефразировав Л.Толстого: «Все несчастные семьи похожи: все счастливые счастливы по-своему». В этом вся разница между XIX и XX веками. Кино – искусство XX века – тем не менее предпочитает однообразие ада разнообразию рая. В этом есть что-то детское, когда зритель, как завороженный ребенок, просит повторять одну и ту же страшилку множество раз. Зло по природе истерично и готово на все, чтобы привлечь к себе внимание. Труднее сделать шаг в неизведанные пределы рая.
Питер Гринуэй перенес на экран кроме «Божественной комедии» еще и «Бурю» Шекспира – фильм «Книги Просперо». Текст и здесь звучит за кадром, а все действие – некий мистериальный балет вокруг волшебных книг. Но светлый дух Ариэль в виде златокудрого мальчика, парящего на воздушных качелях, по силе выразительности не идет ни в какое сравнение со злобным Калином, вибрирующим в потустороннем танце, словно клубок змей.
Природа же сыграла в Лондоне свой вариант спектакля, затопив в начале апреля шекспировский театр именно в день постановки «Бури».
Во времена средневековья ночь с 30 апреля на 1 мая в Европе называлась Вальпургиевой ночью. Нечистой силе разрешалось собираться на горе Броккен и оттягиваться по полной программе. В XX веке действо плавно переходило в первомайские демонстрации по городам нашей страны и частично в Европе. К концу века утренники закончились, а вот кинематографическая Вальпургиева ночь длится теперь ежедневно и круглый год.