Елена Кацюба. Смерть за работой

Новые известия. – 1998. – 20 июня (№ 112). – с. 7.

Елена Кацюба, для «Новых известий»

СМЕРТЬ ЗА РАБОТОЙ

Современный боевик – «часть заряда взрывчатого вещества, оснащенная детонатором и предназначенная для возбуждения основного заряда…» (определение взято из энциклопедического словаря). Кто-нибудь в кого-нибудь выстрелил, и пошло… А качество определяется количеством разбитых автомобилей.

Но точнее всего сказал Жан Кокто, хотя он имел в виду кинематограф вообще: «Кино показывает смерть за работой».

Боевик вовсе не претендует на сложный сюжет. В нем в принципе нет хитроумных ходов, а все проблемы чисто технического характера: машина перевернулась, вертолет упал, автомат заклинило. Типично русский вопрос – «а если б он вез патроны?» – не имеет смысла, потому что патроны везут все. Если боевик с восточным уклоном, то зрителю вешают на уши лапшу по-китайски.

Одна из причин популярности боевика достаточно проста. В жизни каждый понимает, что «бить по кумполу» всех, кто мешает жить лично тебе, невозможно. Но помечтать хочется. Как сказал один философ-математик: «Если бы все исполняли заповедь око за око, то количество одноглазых всегда было бы четным».

Девушка жалуется маме, что парень ее бросил: «Я убью этого ублюдка!». Мама строго отвечает: «Дорогая, не бросайся словами, если действительно не хочешь этого сделать». И… сама убивает неверного друга, как перед этим прихлопнула надоедливую муху. Начав, остановиться она уже не может. Да и поводов для возмущения вокруг сколько угодно. Учителю, видите ли, не нравится, что ее сын слишком увлечен фильмами ужасов. Соседский парнишка смотрит порножурналы да еще не пристегивается ремнем безопасности. Старушка возвращает кассеты в видеопрокат неперемотанными. Сторонница абсолютного порядка пробирается в дом нарушительницы и, молотя ее окороком по голове, приговаривает: «Перематывай, перематывай!».

«Мамочка-маньячка» (Кэтлин Тернер) так ослепительна в своей маниакальной правоте, что даже суд присяжных отступает под напором сокрушительной логики. Родственники убитых уже не требуют наказания. Они дают интервью, позируют перед фотокамерами, заключают контракты с телевидением. Все безумно счастливы, что попали на первые полосы газет и в программы новостей. А неукротимая мамочка, любуясь фотографией серийного убийцы, философски замечает: «У всех у нас бывают плохие дни».

«Связь через Гавану» бьет, кажется, все рекорды по нелепости и претенциозности. Речь идет об очередном заговоре одного американского сенатора против всей Кубы. Но что, где, когда – разобраться невозможно. Действие же заключается в том, что красивых молодых людей режиссер методично превращает в красивые трупы, явно любуясь делом своих рук. В живых остается только дочка того самого сенатора. Под пальмой у бассейна она читает откровения бывшего кубинского разведчика по имени Иван, который, увы, «влюбился в объект»: «Было время, когда за Кастро я с радостью отдал бы жизнь, но теперь я предпочел умереть за тебя… Коммунизм так жесток к людям».

В отличие от кубинского Ивана герои наших старых фильмов о борьбе за дело рабочих и крестьян никогда уже не осознают этой истины. Возвращающиеся на экраны по случаю бывших революционных праздников «Неуловимые мстители» теперь именуются «отечественным боевиком из времен гражданской войны». Сражения белых и красных без идеологических набедренных повязок выглядят прямо как разборки двух группировок (чем они и были на самом деле). В «авторитетах» – лощеный полковник, с одной стороны, и хулиганистый подросток – с другой. Скачут, стреляют, выпадают из окон, скатываются с откосов и остаются такими же чистыми, причесанными и неуловимыми. Подстрелили всего-навсего куплетиста Бубу Касторского в конце второй серии. Да и то все знают, что на самом деле он теперь поет свои куплеты в Америке, где такой же неуловимый Джеймс Бонд горит, тонет, взрывается, а элегантности не теряет.

Но если тридцать лет назад взрывы в кино раздавались от случая к случаю, то теперь все взлетает на воздух с первого и до последнего кадра. Виртуоз взрывного дела Сталлоне («Специалист») не спеша покидает заминированный дом, держа за руку девушку в светлой юбке. Как обычно, погибли все «плохие» и несколько «хороших». А случайных прохожих кто вообще считает? В результате у девушки даже макияж не пострадал. Глядя на отрешенное лицо иностранного героя, почему-то вспоминаешь отечественную частушку: «Стоит милый на крыльце с выраженьем на лице – выражает на лице, что стоит он на крыльце». Крутой Уокер Чак Норрис вершит свое «правосудие по-техасски» с тем же, но более усталым выражением, ведь количество серий перевалило, пожалуй, за сотню, а просвета не видать.

Люк Бессон, доводящий любую ситуацию до точки взрыва, сделал это в буквальном смысле. Наемный убийца Леон – сам себе и палач, и жертва – вдруг обнаруживает, что у него есть душа. Она воплощена в маленькой девочке. Он заботится о ней и учит единственному, чему может научить, – стрельбе. Его мир неустойчив, как Вселенная в момент Большого взрыва. И, чтобы она не разлетелась окончательно, Леон должен уничтожить самого себя, ибо в нем воплощена реальность смерти.

Если Бог всемогущ, может ли он сотворить камень, который сам не смог бы поднять? Этот любимый вопрос средневековых схоластов и советских атеистов-пропагандистов всплывает в памяти, когда смотришь своеобразный боевик «Солдат Джейн».

Могут ли женщины быть морскими пехотинцами? Глядя на наших, облаченных в оранжевые жилеты, ворочающих рельсы, никто не усомнится, что они могут все. И коня на скаку остановят, не задумываясь, и в горящую избу войдут до приезда пожарных, а потом и сами не смогут объяснить, как это вышло. С американками сложнее. Они все делают сознательно. С холестерином борются так же напряженно, как отстаивают свои права.

Вот так благополучная, но честолюбивая девушка в результате хитрой политической интриги попадает в элитное подразделение «Морские котики». Обучение заключается в том, что над тобой издеваются, как могут, а ты не можешь ничего, потому что сама напросилась. Возникает дилемма: если девушка сдастся, то она вроде бы опозорит весь женский род; а если выдержит, то женщина ли она вообще? Заранее понятно, что садист-инструктор сделает всех отличными солдатами и Джейн вытащит его из-под огня каких-то абстрактных арабов. А пожилая дама-сенатор, затеявшая интригу в интересах своей предвыборной кампании, будет посрамлена.

В предыдущем фильме, «Стриптиз», Деми Мур, где она тоже оказалась в безвыходной ситуации, танцует, словно дерется. Здесь дерется, словно танцует. Остриженная наголо голова, исцарапанное лицо, окровавленный рот, выкрикивающий грязное ругательство под одобрительные крики собратьев по оружию, – вот кульминация фильма. Уже не понятно, кто это. Мужчина? Женщина? Боль, страх, отчаяние не имеют пола, цвета кожи и национальности. Потому и получился фильм одновременно феминистский и антифеминистский, проармейский и антиармейский. После просмотра возникает единственная мысль: нельзя проводить эксперименты над живыми людьми.

Но искушение бывает порой слишком сильным. Так, добропорядочный отец семейства на глазах у восхищенных жены и дочери, не задумываясь, бросился в воду и спас человека («Исчезновение»). Но, оказывается, поступок не был естественным благородным порывом. На самом деле это всего лишь проверка, испытание для самого себя. Следующим этапом должно стать… убийство. Если он, подобно Богу, смог даровать жизнь, сможет ли он своей волей ее отнять? Такой вот американский Раскольников конца XX века. Ему и в голову не приходит, что любой задумавший преступление воображает себя режиссером великого спектакля, который должен изменить естественный ход жизни.

Мир боевика и триллера лишен полутонов, контрастен. Ты стреляешь – в тебя стреляют. Злодей – герой, добрый – жестокий, черное – белое. Может быть, поэтому отказался от цвета Джим Джармуш («Мертвый человек»). В городе под названием Мэшен (машина) мирный бухгалтер Вильям Блейк получил пулю в сердце. Кусочек металла запустил механизм смерти – обратный ход времени. Теперь Вильям Блейк – новое воплощение великого английского поэта, который мечтал создать в своем саду рай на земле. Но машина времени забросила его в лес из романов Фенимора Купера, полный вооруженных людей.

– Вильям Блейк? – спрашивают, прицеливаясь, два шерифа.

– А вы что, знаете мои стихи? – отвечает бывший бухгалтер и стреляет первым. Ведь за его голову, как и положено в вестерне, обещана награда.

Для нашего зрителя импортный боевик привлекателен еще и тем, что в нем начисто отсутствует чувство вины. Как правило, никто не рыдает о погибших. Посмотрят сурово, сядут в машину, и только пыль из-под колес. Видимо, нам слишком долго внушали, что мы, во-первых, по уши в долгу перед героями трех революций, гражданской войны и первых пятилеток. А во-вторых, по гроб жизни обязаны чекистам, которые защищали нас от диверсантов, роющих виртуальный туннель от Москвы до Бомбея. Мы все время достраивали то, «что отцы не достроили», допевали то, что отцы не допели (или не допили?), и должны были просить прощения за стихи, фильмы, мысли. Так Вольтер в «Магомете» герои бухались на колени перед пророком, умоляя: «Прости нас мы подумали».

В свое время Агате Кристи удалось наполнить жизнь английского обывателя, тяжело переживавшего крушение Британской империи, глубоким смыслом. Оказывается, в любой самой заурядной семье есть страшные тайные преступления. Так что заниматься личной жизнью, забыв о претензиях на мировое господство, – дело вполне достойное. У нас же все наоборот. Бывший советский человек, тоскуя о величии СССР, смотрит старое кино по телевизору. Казалось бы, безобидное дело. Но постепенно происходит подмена: вместо «моя жизнь» возникает какая-то мифическая «наша».

На самом деле все эти ленты – настоящие боевики и триллеры, только насилие и ужасы там не физические, а моральные. Это блестяще доказали братья Алейниковы, создав на излете перестройки ремейк сразу всех советских фильмов «Трактористы-2». Они ничего не придумали, ничего принципиально не изменили в знакомых сюжетах, просто раздали всем действующим лицам оружие. Героиня труда Марьяна со взглядом и улыбкой вампира не только перевыполняет норму, но еще лихо пьет джин и стреляет без промаха. Кирила Петрович Троекуров работает директором совхоза в собственном имении. Социалистическое соревнование периодически превращается в перестрелку. Бандиты из соседнего села в кубанских папахах носятся на разбитом грузовике и вдохновенно распевают: «Был у Христа-младенца сад…», – прижимая к груди автоматы. «Мочиловка» начинается, как и положено, на свадьбе (в Малиновке). В финале на горе трупов невеста, как Офелия, а одинокий Гамлет-тракторист мчится на мотоцикле в нарисованную светлую даль.

Так называемый народный фильм «Любить по-русски» вполне тянет на «Трактористы-3». Там российские фермеры по законам американского боевика почему-то яростно сражаются за землю, которая по нашим законам им все равно никто не отдаст. А «Ермак», задуманный с голливудской роскошью и размахом, в результате оказался «исторической драмой». То есть вместо увлекательного зрелища нам опять предлагают тяжкие раздумья о прошлом и настоящем. Может, лучше было бы прямо экранизировать песню, где все вполне кинематографично: ревет буря, шумит дождь, гремит гром, блистают молнии, в дебрях бушуют вихри; известный разбойник Ермак сидит на диком бреге, объятый думой: существует ли отечественный боевик?

Слава Богу, кажется, нет.