Константин Кедров. Растерянный книголюб тоскует по твердой руке
Известия. – 1997. – 16 января (№ ). – с. 5.
РАСТЕРЯННЫЙ КНИГОЛЮБ ТОСКУЕТ ПО ТВЕРДОЙ РУКЕ
Константин КЕДРОВ, «Известия»
В начале нового года в российских СМИ вспыхнул внезапный интерес к художественной литературе, а точнее, к книге как таковой. Нельзя сказать, что журналисты опередили время. Скорее наоборот, они оказались в хвосте событий. Книжный бум начался в России примерно под назад. Никакого спада интереса к литературе не было и раньше. Просто бешеная денежная инфляция изолировала писателя от читателя. Исчезли из поля зрения толстые литературно-художественные журналы, рухнула централизованная система распространения. Мафиозные структуры, воспользовавшись паузой, попытались заполнить духовный вакуум секс-ширпотребом. Но мутная волна отхлынула, и на горизонте снова появились книги.
Как ни странно, но популярных телеведущих глубоко задела статья в английской газете «Observer», где голословно утверждалось, что после 91-го пода россияне резко разлюбили Толстого и Достоевского, а полюбили дешевые детективы. Один из ведущих программы «Времечко» режиссер А.Гурвич справедливо заметил, что массовый интерес к детективам существовал всегда, а вот Булгаков и Достоевский частенько были запрещенными писателями в целые периоды советской истории.
Даже насквозь политизированный Лев Любимов посвятил целую передачу дискуссии с критиком Аллой Латыниной на тему: существует ли современная литература? Забавно было смотреть на ведущего, который искренне верил в укоренившийся миф, что с исчезновением журналов перестала существовать и литература как таковая.
В самый канун нового года произошли фундаментальные изменения в книжной политике на TV. Появились две еженедельные передачи, полностью посвященные книге: «Книжные новости» на Российском канале с ведущим Александром Шаталовым и театрализованный «Книжный магазин» на канале НТВ. Это два чрезвычайно разных подхода к ситуации на книжном рынке. Обе передачи стремятся уйти от уже приевшегося стереотипа, что, дескать, в рыночную эпоху нечего мудрствовать лукаво, а просто надо сообщать цену, краткое содержание и выслать книгу почтой. Оказалось, что читатели и зрители России тоскуют по умному критику. Рыночный книгооборот, бесстрастно зачитывающий аннотации в передаче «Книга – почтой», возможно, хорош для Англии или США, но в России другое отношение к книге. Здесь любят и хотят поспорить о том или ином романе и очень тоскуют без литературных дискуссий.
Волю читателей почувствовали даже новые популярные толстые журналы, вначале демонстративно отказавшиеся от всякой литературы. Взять, например, популярный женский русско-французский «Эль». Там появились обстоятельные книжные обзоры Марии Розановой, где есть место и классике, и современности, и «прикладной» литературе типа «Энциклопедии вин». Здесь опять же – крушение стереотипов. В Европе и США журналы такого типа книжные обзоры или не помещают или печатают крайне редко, однако Россия была есть и будет страной книги, и это поняли многие неофиты, пришедшие на наш книжный рынок.
Сегодня всякий здравомыслящий издатель знает, что крайности чисто коммерческого подхода к книге в конечном итоге сулят только разорение. Российский читатель хочет, чтоб его просвещали, рассказывали ему не только о ширпотребе, но прежде всего о литературе для понимающих. Ведь все уважающие себя люди считают себя понимающими. Массовый читатель, глотающий «Золото Бешеного» А.Доценко, вовсе не исключает себя из круга ценителей Пушкина, Достоевского и Пастернака. Может быть, Достоевского он раскроет раз в год, а к Пастернаку обратится раз в жизни, но инстинктивное уважение россиянина к великой русской литературе никогда не исчезнет. Журнал, где есть книжное обозрение, имеет больше шансов завоевать любовь россиянина, нежели красочные издания, демонстративно избегающие литературы. В России уход от литературы означает уход от читателя. Даже «Книга о вкусной и здоровой пище» у нас читается с гораздо большим интересом, если в ней есть рецепты Дюма-отца или вскользь упоминается, что Пушкин любил пожарские котлеты, а Гоголь обожал макароны.
Читатель России сегодня основательно растерян и сбит с толку. Ему вот уже пять лет подряд дудят о якобы возросшей бездуховности и распаде. Можно подумать, что Фазиль Искандер теперь не пишет романы, а рэкетирствует, а Владимир Войнович торгует в коммерческом ларьке. Да ничего подробного! Как писали, так и пишут. Просто теперь не существует безоговорочного авторитета имен. Зато существует авторитет реальный. Никакой смены вех здесь не произошло. Окуджава, Вознесенский, Евтушенко и Белла Ахмадулина по-прежнему самые популярные поэты. Людмила Петрушевская, Владимир Войнович, Фазиль Искандер и Виктор Астафьев по-прежнему популярнейшие прозаики.
Что касается некоторых других имен, добившихся массового успеха, то здесь читатели разобрались сами. Они с удовольствием читают беллетристику Тополя или Леонова, но при этом и считают это беллетристикой, но не литературой с русском смысле слова.
Статистика, утверждающая, что сегодня россияне читают меньше, мягко говоря, весьма и весьма сомнительна. Ведь раньше в число массово читаемых книг зачисляли многочисленные собрания сочинений Маркса–Энгельса, Ленина и очередных генсеков, хотя, как справедливо писал Есенин, «ни при какой погоде я этих книг, конечно, не читал».
Теперь статистика более реальная, а потому и создалась иллюзия, что россияне читают меньше. Что же касается качества книжного рынка, то здесь можно говорить о феерическом успехе свободного книгоиздания. К россиянам вернулись Бердяев, Булгаков, Мережковский, Пильняк, весь Михаил Булгаков, без прежних запретов и купюр. Набоков, Ходасевич, Иосиф Бродский, Джойс, Пруст, Владимир Соловьев и многие другие, Еще на заре перестройки Вознесенский писал: «Попробуйте достать Ахматову». Теперь доставать не надо. Цветаева, Мандельштам, Пастернак наконец-то вернулись к читателю и стали за эти годы популярнейшими классиками, особенно среди читающей молодежи. Да и Толстого с Достоевским, о мифическом исчезновении которых горюет введенная в заблуждение английская газета, никогда не были представлены читателю в такой открытости и полноте своих религиозных идей.
Книжный да и библиотечный прилавок сегодня заполнены и насыщены как никогда ранее. Воспользуется ли этим духовным богатством читатель? Это уже другая проблема. Проблема личного выбора, духовной жажды и духовной нищеты. «Блаженны нищие духом» сказано в Евангелии. То есть блаженны те, кто все время чувствует себя нищим перед духовным богатством, которым он пока не воспользовался.