Константин Кедров. Концептуалист Дмитрий Пригов и иронист Тимур Кибиров
Известия. – 1993. – 21 октября (№ 201). – с. 7.
КОНЦЕПТУАЛИСТ ДМИТРИЙ ПРИГОВ И ИРОНИСТ ТИМУР КИБИРОВ –
лауреаты международной Пушкинской премии 1993 года
Константин КЕДРОВ, «Известия»
В четверг в клубе Театра МГУ состоится чествование лауреатов. Пушкинская премия была учреждена немецким предпринимателем Топфером. Весьма значительная сумма в 40 000 долларов в этом году будет поделена между двумя поэтами, лауреатами этого года.
Тимур КИБИРОВ – поэт-иронист, принадлежит к поколению тридцатилетних, вошедших в литературу в годы перестройки.
Дмитрий ПРИГОВ в прошлом году отметил свое пятидесятилетие. Пик его известности в кругах андеграунда приходится на 70–80-е годы.
Ироническая поэзия Кибирова в особых комментариях не нуждается. Несколько сложнее обстоит дело с концептуальной поэзией Пригова. Концептуализм – сложное поэтическое направление, и Пригов является одним из основоположников литературной школы.
Концептуалисты восприняли советский образ жизни как неизбежную данность. С точки зрения лингвистической, говорили они, нет разницы между текстами Брежнева и текстами Шекспира. И то и другое всего лишь текст. Тема и уровень не имеют значения.
С этими умными доводами были решительно не согласны прежде всего сами коммунисты. Они видели в поэзии Пригова лишь издевательство над партийными святынями и, по-моему, были правы.
Само присуждение Пригову Пушкинской премии – типично концептуальный акт, хотя члены жюри Битов и Чухонцев концептуалистами не являются.
Пригова изучают слависты едва ли ни всех русских кафедр. Особенно велика его известность в Германии, Израиле, США.
Сам Дмитрий Александрович Пригов, именно так он называет себя и в текстах и на многочисленных выступлениях, хотя и проводит долгое время в многочисленных зарубежных поездках, живет в Москве и во многом определяет ее культурный климат в последние два десятилетия.
Неподготовленный читатель будет все время спотыкаться от неправильных грамматических оборотов и постоянного нарушения привычного стихотворного размера – это входит в эстетику концептуалистов, доводящих свой текст до дебильного распада, свойственного деградирующему сознанию советского общества.
Дмитрий Александрович ПРИГОВ
ИЗ СБОРНИКА «СТИХ КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ»
(Москва, 1985)
Намного жизнь была спокойней
В прекрасны стары времена
Вставляли ногу в стремена
А сами вроде бы спокойны
А ножичком однако ж тронь
И сразу кровь, и стон, и вонь
Ужасная
Морозный воздух вдруг расширился
И стало ясно, что туда
Поместится вот без труда
Такое же вот государство
Но снова сжался в наш объем
И вот, пожалуйста – живем
В единственно возможном Государстве
***
Ведь вот у нас – сплошная благодать
По улицам не бегают-стреляют
Кто ж подозрителен, едри их в душу мать
Милицанер документ проверяет
Так остановит где-нибудь в метро
Заглянет в душу пристально – сурово:
Что, брат убийца, где твоя прописка? –
И у того преступное нутро
Пылает уже
Повысятся цены на бензин
А мне что: – я на нем не езжу
Повысят цены на одежду
Ну что же, выход знать один –
Одеть одежды подороже
И словно знатный господин
Какой
Прохаживаться
***
Усыновила нас Советскья власть
И все дала – и жизнь, и смысл, и силу
И говорит так ласково несильно:
Живи, сынок, и в это все не влазь
Оставь это мне
Ведь на то я и власть
Тимур КИБИРОВ
ВСТУПЛЕНИЕ
Пахнет дело мое керосином,
керосинкой, сторонкой родной,
пахнет «Шипром», как бритый мужчина,
и, как женщина, – «Красной Москвой»
(той, на крышечке с кисточкой), мылом,
банным мылом да банным листом,
общепитской подливой гарниром,
пехнет булочной там, за углом.
Чуешь, чуешь, чем пахнет? – Я чую,
Чую, Господи, нос не зажму –
«Беломаром», Сучаном, Вилюем,
Домом отдыха в синем Крыму!
* * *
Пахнет, Боже, сосновой смолою,
ближним боем да раной гнилой!
Колбасой, колбасой, колбасою!
Колбасой, все равно – колбасой!!
Неподмытым общаговским блудом
и бензином в попутке ночной,
пахнет Родиной – чуешь ли? – чудом,
чудом, ладаном, Вестью Благой!
Хлоркой в пристанционном сортире,
хвоей в предновогоднем метро,
постным маслом в соседской квартире
(как живут они там впятером?
Как ругаются страшно, дерутся…)
Чуешь? — Русью, дымком, портвешком,
ветеранами трех революций
и еще – леденцом-петушком.
Пахнет танцами в клубе совхозном
(ох, напрасно пришли мы сюда!),
клейкой клятвой листвы, туберозной
пахнет горечью, и никогда,
навсегда – канифолью и пухом,
шубой, Шубертом… Ну, забодал!
Пиром духа, пацан, пиром духа,
как Некрасов В.П. написал!
Рисунок КУКСО.