Константин Кедров. Канал «Культура» открыл четвертое измерение

Новые известия. – 1998. – 23 мая (№ 94). – с. 7.

Константин Кедров, «Новые известия»

КАНАЛ «КУЛЬТУРА» ОТКРЫЛ ЧЕТВЕРТОЕ ИЗМЕРЕНИЕ

Невидимый мир

Еще астроном Николай Морозов, сидя в Шлиссельбургском каземате, мечтал выйти из своей камеры с помощью четвертого измерения. Если бы четвертое измерение пространства существовало в реальности, можно было бы с легкостью выйти из заточения, не нарушая замков. Хотя реальное пространство трехмерно, художники и геометры с увлечением вычерчивают четырехмерные проекции на холсте и бумаге.

Математики, физики и космологи на протяжении двух столетий пытаются понять, что это такое — математическая абстракция или реальность, которую не улавливает человеческий глаз, привыкший видеть только три измерения пространства в виде объема.

Создатель теории относительности говорил, что человеку не дано постигнуть четырехмерие. Однако искусство XX века все пронизано тайной иного измерения. Особенно преуспел в этой области голландский художник Эшер. На своих гравюрах он очень часто прибегал к проекции четырехмерного куба, который нельзя увидеть, но можно изобразить в виде геометрической проекции на бумаге. Здесь художники прибегают к тому же приему, что и геометры, когда на двухмерной плоскости изображается трехмерная объемная фигура. Таким же образом на плоском листе бумаги создается и четырехмерная проекция. При этом возникает множество оптических иллюзий, радующих художников поп-арта.

От Сергея Эйзенштейна до Збига Рыбчински

В статье «Четвертое измерение в искусстве» великий практик и теоретик кино Сергей Эйзенштейн утверждал, что четвертое измерение – новая реальность, открытая человеку. В пространстве четырех измерений происходят удивительные вещи. Поднимаясь вверх – опускаешься вниз, уходя – приближаешься, приближаясь – удаляешься вдаль.

Мистики также оккупировали эту область, утверждая, что как муравей, ползущий по шару, видит под собой только плоскость, так человек воспринимает только объем, не видит четвертого измерения, которое у него под носом.

Несмотря на теоретические труды Сергея Эйзенштейна, кино стало развиваться совсем в другом направлении, превратившись в обыкновенный театр на плоскости экрана. И вот в конце века американский кинорежиссер Збиг Рыбчински снова вернулся к Эйзенштейну, отсняв фильм «Четвертое измерение». Этот фильм, потрясший теоретиков и знатоков кино во всем мире, был до сих пор неизвестен в России. Канал «Культура» преподнес 20 мая замечательный подарок для телезрителей. В ретроспекции фильмов Рыбчинского показан фильм «Четвертое измерение». Можно долго и нудно спорить на тему, каким будет кино и ТВ в XXI веке. Ясно только, что фильм «Четвертое измерение» такой же прорыв в кино, как в живописи картины Магрита, а в графике работы Эшера.

Сергей Эйзенштейн только разработал теорию четвертого измерения в кино. Осуществить замыслы русского режиссера удалось лишь полвека спустя, и как это часто бывает, не в России, где эта идея возникла, а в США.

Впрочем, искусству и науке безразлично, в какой именно точке Земного шара осуществлено открытие. Важно, что Сергей Эйзенштейн оказался прав. Пространство четвертого измерения стало реально зримым. Человеческий глаз все же увидел четвертое измерение. Как всегда, возможности человека оказываются в искусстве практически безграничными.

Рыбчински не стал объяснять телезрителям, что такое четвертое измерение. Он лишь посоветовал посмотреть фильм и убедиться, что мир намного сложнее и интереснее, чем мы думаем. Еще Иван Карамазов возмущался тем, что человеческий глаз не может увидеть даже такую ерунду, как четвертое измерение, а ведь математики запросто оперируют и 5-м, и 10-м, и даже 11-м.

Внутри четвертого измерения

Поначалу фильм выглядит хотя и красиво, но несколько монотонно. Предметы и люди преломляются, как в расколотом зеркале, с той лишь разницей, что «зеркало» подвижно, как кинопленка, изгибается, скручивается в зеркальную восьмерку, снова разворачивается, втягивая в себя весь отраженный мир.

Но, когда появляются люди, Он и Она, вся геометрическая вакханалия вдруг обретает совсем другой, отнюдь не геометрический, смысл. Четвертым измерением стала любовь. В этой неразличимости геометрии и любви – самая неожиданная тайна и несомненная удача фильма. Это мировоззрение в первозданном смысле этого слова, когда взору открывается другой мир.

Мысль и кинематограф боятся друг друга. Есть, конечно, Феллини и Тарковский, но эти исключения лишь подчеркивают главное. Кино и TV – искусства массовые и масскультурные, а в этом смысле они не только искусства, но скорее род всеобщей забавы. Фильмы Рыбчински еще одно неожиданное исключение из правил. А может, и подтверждение важной закономерности. Телевидение и кино никогда не перестанут быть искусством, как бы ни душили их сериалами.

Новый язык кино

Поразительно, до какой степени ленивой оказалась кинофантазия художников и кинооператоров, не использовавших на протяжении века и одной сотой тех достижений, которые открылись в живописи и графике XX века. Тем радостнее увидеть фильм, где сделан несомненный прорыв в другое тысячелетие. Ведь скоро, очень скоро к телеэкрану прильнут новые телезрители, которые с детства освоили на компьютере пространство Лобачевского, где без четвертого измерения делать нечего.

Так уж получилось, что многие прогнозы начала века осуществились только в конце. Войны, революции притормозили процесс в науке и искусстве. Процесс оглупления считали неотвратимым. Фильмы Рыбчински доказывают, что и поумнение телевидения такая же неотвратимая закономерность.

Несмотря на то, что сегодня заканчивает институты целое новое поколение, не видевшее ни одного фильма Феллини и Тарковского, все же полная лоботомия не удалась. Кинематограф и телевидение не утратили память о достижениях начала века.

Четвертое измерение – одна из величайших тайн. Над ее разгадкой бьются великие умы в науке и искусстве. И часто даже само прикосновение к этой проблеме приводит художников и ученых к большим открытиям. Велемир Хлебников в поэзии, Магрит в живописи, Эшер в графике и теперь вот Рыбчински в телевизионном кинематографе XXI века.

Язык телефильмов этого мага и иллюзиониста кинематографа в чем-то близок приемам Игоря Кио. Люди летают вверх ногами, или возникают из ничего, или плавно вращаются в воздухе под «Аве Мария» Шуберта. Именно таков «Концерт», показанный по «Культуре» 21 мая. Здесь человек становится полным хозяином пространства. Диагональ, спираль, веер, вертикаль и горизонталь – вот траектории этого удивительного кинобалета. Збиг Рыбчински доказал, что возможности кино, несмотря на все его достижения и падения, далеко не исчерпаны. Он может больше, чем балет, больше, чем театр, больше, чем скульптура и живопись. Может, но пока не использовал свои удивительные возможности, освоив в XX веке лишь незначительную часть из того, что было открыто. Фильмы Рыбчински открывают перспективу бесконечных возможностей для TV, если только оно захочет стать новым видом искусства, а не рекламным ящиком и мусорной урной для всех искусств.