Константин Кедров. Человеческая комедия Эдварда Лира

Новые известия. – 1998. – 3 октября (№ 187). – с. 7.

Константин Кедров, «Новые Известия»

ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ ЭДВАРДА ЛИРА

«Английская абсурдная поэзия», Москва, «Carte blansh», 1998 год

Англия всегда любила абсурд. На этом построен знаменитый британский юмор. В России больше известна романтическая поэзия Байрона, и только в последнее время к нам все чаще проникают веселые пятистишия-лимерики, весьма популярные среди англичан.

Экспансивная леди из Ланса
Не сумела прервать реверанса
И, как штопор, крутилась,
Пока в пол не ввинтилась,
Опечалив всех жителей Ланса.

Искать здесь смысл так же плодотворно, как размышлять о том, что же хотел сказать безымянный автор известной русской частушки «По реке плывет топор из села Чугуева». И тем не менее «экспансивная леди из Ланса» – типичная англичанка. В ее настойчивом, целеустремленном реверансе вполне узнаваем характер таких решительных женщин, как Маргарет Тэтчер, хотя автор пятистишия, поэт Эдвард Лир, жил не в двадцатом, а в девятнадцатом веке. Его жизнь была трудна, от гонорара до гонорара, а юмор неиссякаем. Своих героев он расселил по всей планете, чтобы собрать их в маленькой книжке.

Весьма примечательны его легендарные старики: «безрассудный старик из Остравы, неразумный старик с Рио-Бьянко, ритуальный старик из Татарии, несуразный старик из Суража, небрезгливый старик на Гавайях, ретроградный старик из Германии и даже грациозный старик из Вероны». Эго далеко не полный перечень поэтических стариков Эдварда Лира.

Кроме стариков и леди есть еще не менее феерический набор джентльменов. В те самые годы, когда Некрасов писал про деда Мазая, на другом конце света, в Англии, Эдвард Лир создал образ джентльмена анти-Мазая, хотя он, конечно же, Некрасова не читал.

Толстый джентльмен объелся до коликов,
Съев шестнадцать упитанных кроликов,
и с тех пор, коль не врет,
Больше в рот не берет
Ни худых, ни упитанных кроликов.

Впрочем, в письмах Некрасова мы найдем сообщение о том, что охота была удачной. Убили и засолили на зиму две бочки зайцев.

Юмор весьма трудно поддается переводу. К нам абсурдная поэзия пришла в поэзии обэриутов: Хармс, Олейников, Введенский. Поэзия Даниила Хармса и его черный юмор, несомненно, восходят к Эдварду Лиру.

В одного старика из Версаля
Ребятишки камнями бросали.
Хоть бросали без злости,
Но сумели все кости
Перебить старику из Версаля.

В девятнадцатом веке мы были намного сентиментальнее англичан и не позволяли себе шутить таким образом. Честно говоря, книга «Английская абсурдная поэзия» не очень-то привычна для российского слуха. Может быть, из-за неупорядоченности и жестокости нашей жизни мы в литературе, и особенно в поэзии, ищем отдохновения и доброты, которой так не хватает в нашей суровой стране.

Англичане склонны трезво смотреть на вещи, но не прячут голову под крыло и находят утешение в черном юморе. Мол, не все так страшно в жизни – в литературе еще страшнее. И не так абсурдно – в поэзии еще абсурднее.

Многие сюжеты лимериков вполне узнаваемы в наших анекдотах. Вот замечательная вариация на тему известного анекдота об электромонтерах в детском саду. Мальчик пришел из детского сада и стал изъясняться ненормативной лексикой. Возмущенные родители пришли к воспитателям: «Откуда ребенок мог узнать такие слова?». Воспитатели заверили, что в детском саду лексика самая изысканная, вот разве электрики что-то не то сказали.

Два монтера заверили, что строго контролируют свою речь.

– Федор стоял на лестнице и паял, а я внизу его поддерживал. Тут кусок расплавленного олова и капнул мне прямо на темя. Ну я ему так и сказал: «Федя, ты не прав».

У Эдварда Лира этот сюжет звучит так:

Безалаберный джентльмен из Мексики
Неразборчив был в выборе лексики.
Но сказали все строго:
«Ах, какой вы, ей-Богу,
Грубиян, скверный джентльмен из Мексики!».

Широкая география героев поэзии Лира совсем неслучайна. Всю свою долгую жизнь он странствовал. Жил в Албании, Греции, Италии, Швейцарии, Египте, Франции. А на склоне лет побывал на Мальте, Крите, Корфу. Свои стихи он называл «нонсенсы» – бессмыслицы. Так они и вошли в историю поэзии. Так что все эти экстравагантные леди, старики и джентльмены, судя по всему, еще и реальные лица. Словесные портреты поэт сопровождал своими карикатурными рисунками. Это целый графико-поэтический театр характеров и ситуаций. Человеческая комедия Эдварда Лира состоит из множества пятистрочных микропьес, где все заполнено абсурдными действиями. Один старик закармливает восемнадцать своих детей сдобными булочками, другой колотит всех подряд кочергой, третий затаскивает «в лодку красотку». Если же джентльмен бездействует и дремлет в качалке, то действие кипит вокруг него. В шкаф забираются целых 14 крыс, проникших сквозь неплотно прикрытую дверь.

Эдвард Лир опередил свое время. Во всяком случае у нас его поэзия читается как сверхсовременная и даже постмодернистская.

Слабый духом старик из Рязани
Пил рассол в дни душевных терзаний.
Все твердят: «Вам бы это
Сдобрить рюмкой кларета –
Он смягчит бремя ваших терзаний!».

Надо же так точно и остроумно описать русскую глубинку, ни разу не побывав в России.

Несмотря на элементы черного юмора в своей поэзии, а может, и благодаря им Эдвард Лир был веселым и добрым человеком. Уже в преклонные годы он трогательно ухаживал за своим больным слугой-албанцем, когда тот сошел с ума. Будучи художником-орнитологом, он бережно собирал в свою поэтическую коллекцию человеческие характеры самых разных национальностей. Все они расположены между двумя полюсами английского характера: безграничный скептицизм и безраздельный оптимизм. Скептицизм лучше всего представлен безоглядной леди из Итона, которая «села в поезд, идущий до Видона».

(Но приехавши в Видон
Поняла, что на вид он
Очень мало отличен от Итона.)

Оптимизм – «джентльменом из Гретны, который жил и здравствовал в кратере Этны», знакомое ощущение, хотя на большей части России нет ни кратеров, ни вулканов.