Константин Кедров. Горбачев прошлого века

Новые Известия. – 1998. – 31 октября (№ 207). – с. 7.

Константин Кедров, «Новые Известия»

ГОРБАЧЕВ ПРОШЛОГО ВЕКА

Вышла книга Джанет М. Хартли «Александр I»

«Я вижу в России только два класса: рабов монарха и рабов землевладельцев. Первый называет себя свободным только в сравнении со вторым; в России нет по-настоящему свободных людей, кроме нищих и философов». Это слова великого реформатора Сперанского, сосланного Александром I в Сибирь, якобы за измену. Сперанский точно указал здесь причину неудачи всех реформ в нашей многострадальной империи. Нельзя проводить реформы в пустоте, опираясь на бесправных рабов. 200 лет прошло с тех пор, как была произнесена эта фраза, что изменилось в России по существу?

По-прежнему в России два класса рабов. Чиновники – рабы государства и остальные граждане – рабы чиновников. Перечислять же неудавшиеся реформы от Александра 1 до наших дней, нет никакого смысла. Ни одна реформа не удалась. Попытка создать средний класс свободных людей, обладающих собственностью, рухнула 17 августа этого года. И по иронии судьбы в это же время вышла книга Джанет М.Хартли «Александр I».

Никто не стремился сделать для России так много и никто не сделал для нее так мало, как внук Екатерины II. Он воспитывался, как все люди у вершины власти, в обстановке постоянного запугивания и террора. Вот лишь одна деталь из «счастливой» юности будущего императора. Александр I оставил полураскрытой книгу с описанием убийства Цезаря Брутом. Узнав об этом, его отец, император Павел, приказал подбросить царевичу другую полураскрытую книгу с описанием казни царевича Алексея царем Петром.

У Александра не было выбора. Либо он убьет тирана отца, либо тиран убьет его, да еще и будет ссылаться на Петра Великого, перешагнувшего «для блага отечества» через отцовские чувства.

Другая наша национальная особенность – полярное различие между словом и делом. Нигде так много не говорилось о свободе и правах граждан, как при дворе императора, взошедшего на трон после удушения отца. Пушкин остроумно заметил, что Александр разрешил удушить своего отца, но не до смерти.

Поразительно, что обсуждая трагическое правление Павла I, Александр предсказал все неудачи своего царствования. «Мой отец, стараясь занять трон, хотел переделать все. Начало, правда, было многообещающим, но то, что следовало далее, не оправдало никаких ожиданий. Армия занимает почти все его время, да еще военные парады». Какой парадокс! Александр пишет о прошлом, а получилось о будущем. Ведь и он начинал с проекта конституции, а закончил военными поселениями. Это тоже весьма характерно для России. Как только проваливаются очередные реформы, все надежды властей возлагаются на мощь ВПК и армейский «порядок».

Если очередной властитель России не является прямым диктатором и душегубом ленинско-сталинского покроя, к нему всегда применимы слова Сперанского об Александре I: «Что бы он ни делал, он делает это наполовину. Он слишком слаб, чтобы царствовать, и слишком силен, чтобы им руководить». Предполагают, что именно эта фраза, переданная Александру I, стоила Сперанскому всей карьеры. И это тоже очень характерная манера российских властителей отбирать людей по степени личной преданности, не придавая никакого значения их деловым качествам и заслугам. Даже Петр I заканчивал свое правление в окружении бесцветных карьеристов и казнокрадов. Почти все «птенцы гнезда Петрова», былые сподвижники великих замыслов и реформ, были к тому времени либо казнены, либо отстранены.

Александр I предал и отстранил от трона всех ярких людей и былых сподвижников. Это и воспитатель царя Лагарп, и основатель библейского общества министр просвещения князь Голицын, и князь Вяземский, друг Пушкина, и фельдмаршал Кутузов. И все, кто обладал чувством собственного достоинства, умом и талантом.

Кто же остался? Бездарный солдафон Аракчеев с лакейским девизом на своем дворянском гербе «Без лести предан».

Самое поразительное, что Александр, человек неглупый, искренне верил, что, превратив Россию в казарму, осчастливил крестьян. Он верил, что поселения послужат созданию нового класса полезных, образованных подданных государства. Вот что пишет император в своих деловых бумагах: «В военных поселениях солдат будет иметь постоянное место жительства, а во время военных действий его имущество, жена и дети будут поддерживать его боевой дух. Он служит с надеждой и возвращается с радостью».

И эту несусветную чушь пишет не пылкий юноша-мечтатель, а уже поседевший и облысевший, умудренный правитель. Поистине «мы живем, под собою не чуя страны». Это еще одна особенность России. Власть всех уровней – от императора до низшего чиновника – ничего не знает о жизни своих подчиненных. Это незнание восполняется дикими мечтательными фантазиями и маниловскими проектами всеобщего счастья посреди всеобщей разрухи.

Иностранцы всегда лучше понимали, что же в действительности происходит в России. Путешественник Роберт Лиал в отличие от императора Александра сразу увидел, что скрывается за аракчеевской показухой: «Заходя в дом крестьянина, удивляешься, где же грязь и беспорядок, обычный для русского жилья! Даже простое ведро имеет свое место. Случись так, что его найдет не на своем месте офицер во время утренней проверки, последует суровый выговор, а, может, даже и наказание палками».

Считается, что Александр сделал Россию более могущественной, завоевав Финляндию и войдя в Париж. Увы! Это «могущество» ничего не дало жителям империи. Раб не может быть счастлив. Александр унаследовал от отца империю рабов и такую же империю передал Николаю.

Возможна ли в России другая форма правления, кроме военно-силовой и дисциплинарно-чиновничьей? Ответ на этот вопрос будет ясен уже в ближайшее время. Восемь лет даже усеченной свободы сделали для людей больше, чем 74 года непрерывной опеки, но свобода так и не стала ценностью для большинства россиян. Многие по-прежнему надеются на сильную руку.

Россия искренне пыталась полюбить Александра I и при вступлении его на царство после самодурского правления Павла, и после победа 1812 года. Но каждый раз очарование сменялось вполне заслуженной ненавистью. На протяжении всего царствования из уст императора речи лились рекой. Он обещал, обещал, обещал: конституцию, отмену крепостного права, независимый суд, парламент. В конце концов вместо конституции был предложен какой-то «Устав», да и тот так и не ввели. А кончилось дело военной диктатурой Аракчеева. Почему же ни одно начинание не было исполнено? Император боялся, что его просто убьют, как он убил своего отца. Насколько силен был страх, видно из одного высказывания Александра, когда он хотел отменить крепостное право: «Если дворянство выступит против моего решения, я поеду со всей своей семьей в Варшаву и издам указ там».

Потом, как многим нашим правителям, Россия ему просто надоела, и он искренне мечтал поселиться в Ореанде в Крыму, передав власть в очередные «сильные руки».

Умер в Таганроге, подальше от всех столиц и деревень, где так много людей надоедают власти своими «низменными» проблемами.

Так и хочется сказать всем властителям: да отдохните вы от нас. Мы уж со своими проблемами как-нибудь справимся. А вы грейтесь на солнышке, но не как Александр в Таганроге, Хрущев в Пицунде или Горбачев на Форосе.

Странная ситуация сложилась в конце царствования Александра I. Россия устала от Александра не меньше, чем Александр устал от России. Эго не «революционная ситуация», когда верхи не то еще, не то уже – не могут, а низы не то уже, не то еще – не хотят. Просто временами хочется жить по-человечески, как живет уже много лет цивилизованная Европа.

Однажды в письме к Наполеону Александр I признался, что говорил о благе конституционного и республиканского правления, имея в виду «цивилизованные народа». Россию Александр I цивилизованной не считал. Как все правители России – от Петра Великого до Ленина, он хотел привести страну к цивилизации без свободы, искренне не понимая, что цивилизация начинается со свободы.