Елена Кацюба. Время жить и времечко переживать

Новые известия. – 1998. – 15 сентября (№ 173). – с. 5.

У телеэкрана с Еленой Кацюбой

ВРЕМЯ ЖИТЬ И ВРЕМЕЧКО ПЕРЕЖИВАТЬ

Время у нас какое-то неправильное. Оно не вперед бежит, а не спеша ходит по кругу, как поезд-кукушка по периметру зоны. На каждом канале одна и та же белая стрелка и вечный синий циферблат. Минуты никуда не торопятся, не скачут, проплывают медленно, будто рыбки в аквариуме. Прямо видно, как они рты разевают, вызывая ответную зевоту у зрителя. «Дын-дын-дын-дын-дын-бац! – Трам-тарарам-там-там…» – этой музыкой начинается программа «Время». Правильнее было бы назвать ее «Вечность», потому что здесь ничего не меняется много-много лет.

«Людей половины» все так же воздвигаются над дубовыми столами. Раньше директора заводов, теперь председатели акционерных обществ рассказывают о проблемах, которые и прежде нам были непонятны, и сейчас безразличны. Эти говорящие бюсты, заготовленные на все случаи жизни, хранятся, наверное, в темных кладовках с пауками и тараканами. Каждый день вынимают очередной актуальный типаж, слегка подправляют: глаза поуже, лоб пониже, губы потолще, на носу бородавка, на лбу другая – и выставляют на обозрение. И пошло: туманно про конкретные меры и, сладко облизываясь, про ассигнования. Кое-что новое, конечно, есть. Раньше символом стабильности было производство. Все с раннего утра движутся в одно и то же место – к станку, к паровозу, к трактору: «И прадед мой лез в эту шахту, и дед мой лез в эту, и отец в нее, и я туда же…». Теперь в обязательной программе аукцион по невыплате зарплаты: «Я не получаю зарплату два месяца! – Кто больше? – Я не получаю зарплату четыре месяца! – Кто больше? – А мне не платят полгода!».

Хочется забыться и уйти куда-нибудь в глубь времен, к нетленным ценностям, подальше от денег. Жил же без них великий подвижник Сергий Радонежский. Мы привыкли его видеть на картине Нестерова. Там он с медведем последним сухариком делится. Но у нас из этого святого, бежавшего подальше от государства в глухие леса, сделали какого-то генералиссимуса Суворова. Если верить ведущему «Русского дома», святой Сергий был не монахом-бессребреником, а державником, собирателем русских земель. Да ничего он не собирал. Просто пытался примирить враждующих братьев. Да еще всеми силами отговаривал Дмитрия Донского от куликовского кровопролития, говоря, что лучше откупиться дорогой данью, потому что нет ничего дороже человеческой жизни. Только узнав, что решение князя бесповоротно, он благословил его.

Когда-то Пушкин писал, что Карамзин открыл русским их историю, как Колумб открыл для будущих американцев Америку. Раньше все мы плыли в светлое будущее, до которого так никто и не доплыл. Теперь круто повернули в прошлое и с колумбовым упорством ищем там русскую «Индию» – страну непуганых православных и самодержавных.

Можно позавидовать американцам, ведь они никогда не знали, что это такое – запасать сахар. Им не приходится менять доллары на иены и думать: не прекратит ли вдруг государство конвертируемость доллара в марку. А уж об отечественном производителе они и слыхом не слыхали. Не ломает голову средний американец над проблемой, что такое монетаризм и как с ним бороться. Потому и время у них движется не по кругу, а вперед – быстро, стремительно. И обращаются там с ним лихо. Их древнегреческий Геракл в течение одной серии побеждает столько врагов, сколько во всей античной вечности не наберется.

Финансовый кризис так напугал ведущих, что у них, говоря словами Гоголя, «что ни слово, то Цицерон с языка слетел». Один четко выговорил – «непокобелимость» (вместо «непоколебимость»), Другой произнес «лотовые торги» с таким ударением на слове «лотовые», что показалось – вот сейчас появится на экране библейский Лот и мы будем вести в прямом эфире торги с Богом из-за города Содома. Третий спросил у вице-мэра: «Вы завтрашний день страны как кишкой чувствуете?». Известно, что советская прямая кишка самая прямая в мире. И действительно, время мы всегда ощущали как постоянно нависающую опасность. Желудком, когда пропадали продукты, и всем телом, когда исчезала одежда. Только оделись, наелись, как опять: «Дын-дын-дын-дын-дын – бац! – Трам-тарарам-там-там…» – по всем программам: цены растут, продукты исчезают, к Москве танки подходят. Программа «Времечко» наконец-то нашла себе занятие – сама сеяла панические слухи и сама их же опровергала. Свела с ума пол-Москвы. Вместо грибов москвичи искали в подмосковных лесах танки и бронетранспортеры.

Русское время меры не имеет. Это какая-то особая грамматическая категория: время, вымя, пламя, знамя… Семь лет свободы прошли, как одно мгновение. И вот уже на экране, словно в «Сказке о потерянном времени», знакомые лица злых волшебников. Оказывается, они, как в той самой сказке Шварца, все это время ходили за нами с метелками и собирали в свои совки потерянные нами минуты свободы. Все, что они говорят сегодня, мы слышали и десять и двадцать лет назад. Можно подумать, что это не они в 90-м году довели страну до полностью пустых полок. То, что сегодня длилось всего два дня, при них продолжалось чуть ли не 70 лет. Но что им 70 лет, если губернатор Наздратенко обещает восстановить отечественную экономику лет эдак через 17. Прямо так и сказал: «Понадобится целых 17 лет, чтобы восстановить то, что разрушено». А что восстановить? Все те же пустующие прилавки и очереди за колбасой? Или воздвигнуть новый Чернобыль? Или проложить новый БАМ – на тот свет? В 1992 году мы все удивлялись: какой такой Геращенко – тот, что в 47-м году проводил денежную реформу? Да нет, отвечали знатоки, то был его отец. Такая вот денежная династия. Печатал Геращенко деньги, печатал, пока не наступил «черный вторник». После этого Геращенко исчез и вот снова выплыл, чтобы утянуть всех на дно. И Маслюков был тогда, и так же радел об отечественном производителе. Чем все это закончилось, нам известно.

«Распалась связь времен», и нет Гамлета, чтобы все поставить на свое место. Дрогнул Борис Николаевич, спрятался от нас и сдал всех без боя. Слава Богу, танков в Москве сейчас нет, но нет и былой отваги у нашего президента, чтобы взойти не на танк, а на простую трибуну и сказать все как есть. Время повернулось вспять. Того и гляди услышим мы знакомую речь московского секретаря горкома: «Михаил Сергеевич, я больше так не буду».

К счастью, настоящее время ничего не имеет общего с временем телевизионным. За семь лет мы так далеко ушли и от розовых, и от красных, и от черно-коричневых, что пугать нас – бесполезное дело. Поэтому самой удачной находкой на ТВ был такой прямой репортаж. Гражданам прямо на улице предлагали рассказать о смешных эпизодах, которые произошли с ними в дни нагрянувшей «катастрофы». «Перловку всю расхватали, да ее никогда никто не брал, представляете, перловку!», «Прихожу доллары обменять, а у них рублей нет. Рублей нет, вот смех-то!». Можно продолжить этот замечательный репортаж: «Маслюков и Геращенко вернулись в правительство» – уже смешно. Потому что единственное, в чем я согласна с классиками марксизма-ленинизма, это в том, что история повторяется дважды. Один раз в виде трагедии (91-й и 93-й гг.), а второй раз в виде фарса, что-то вроде программы «Времечко» после «Времени».