Елена Кацюба. От тюрьмы и от сумы…
Новые известия. – 1998. – 29 сентября (№ 183). – с. 5.
У телеэкрана с Еленой Кацюбой
ОТ ТЮРЬМЫ И ОТ СУМЫ…
Михаил Булгаков завещал нам никогда не заговаривать с неизвестными. А я скажу: беда не в том, что литераторы заговорили с подозрительным иностранцем, а в том, что они стали выяснять с ним отношения. В России это болезнь национальная, а с недавнего времени еще и телевизионная. Отношения выясняют все со всеми. Явлинский с Ельциным, Шохин с Задорновым, Черномырдин с Кириенко и Примаковым. Да как выясняют! Все заранее обижены на весь свет. Волосы дыбом, голос дрожит, руки трясутся. Спрашивается, а мы-то – телезрители – здесь при чем? Мы; как всегда, ни при чем в этом затянувшемся политическом ток-шоу. Хочется переключиться и посмотреть просто шоу, не политическое, а настоящее. Однако и тут идет затянувшаяся разборка.
Виктор Ерофеев решил раз и навсегда выяснить отношения со своим однофамильцем Венедиктом Ерофеевым. Известно, что поклонники произведения «Москва-Петушки» уже много лет отмечают день рождения любимого писателя, отправляясь на электричке в те самые Петушки. Виктор же взялся за дело с размахом и в свой день рождения предстал живьем перед 20 миллионами телезрителей в «Добром вечере». Но тщетно пытаясь отделить себя от легендарного Венечки, он был похож на незадачливого Ивана Бездомного, пишущего заявление про Берлиоза (не композитора). А лукавый ведущий запутал дело окончательно, устроив этакое литературное братание. Над сценой, где за столиком расположились три явно Венечкиных персонажа, так и не доехавших до вожделенной станции, звучали строки из романа «Мужчины» Виктора Ерофеева. Иронический панегирик сильной половине рода человеческого троица воспринимала с одобрением, не забывая при этом попивать коктейль «Слеза комсомолки». Словом «оба-на!» – как говаривал когда-то Игорь Угольников.
Литература, конечно, дело не менее тонкое, чем Восток. Но не надо быть литературоведом, чтобы увидеть пропасть, разделяющую двух писателей. Автор легендарной повести, исключенный из всех вузов, из которых только можно было исключить, умер в 52 года во времена перестройки. Но его литературная судьба счастливее – «Москва-Петушки» стала классикой. Это наша нелепая история и неказистая судьба. Хотим попасть на Красную площадь, а оказываемся на Курском вокзале. Садимся в поезд, но не знаем, куда он идет. Единственный ориентир – любимое русское слово, написанное пальцем на грязном оконном стекле. Если по ходу справа, значит, едем туда. Если слева, значит, обратно. Но слова, как правило, написаны на всех стеклах, стенах и заборах. А поезд обязательно проскочит нужную станцию, потому что кто-то там, наверху, решил, что остановка здесь не нужна. Зато Виктор Ерофеев родился почти на Красной площади. Курский вокзал для него – экзотика. А слова на стенах – всего лишь литературный прием, «ненормативная лексика». Писатель использует ее ровно на столько, чтобы девушки – его любимые читательницы – были не шокированы, а только слегка взволнованы. Иногда кажется, что слова в его книгах ходят на работу и даже зарплату получают, то есть он словам платит, чтобы они у него в прозе работали. И отношения между словами чисто служебные. Скажем, существительное «мужчина» работает мужчиной, глагол «пить» должен с ним пить. Может быть, они только при чтении стоят на своих местах? А закроешь книжку – делают что хотят. Слово «ходить» садится, «хорошо» поет хором. Женщина вынимает из себя слог «щи» и отдает его мужчине, чтобы бросил он наконец выяснять отношения, а поел и спать лег.
Слов нет, Виктор Ерофеев писатель удачливый и даровитый. Но можно ли сравнивать судьбу преуспевающего «красного принца» с трагической жизнью и смертью его гениального однофамильца. Шоу на костях – верх бестактности. А именно отсутствие такта и меры как раз и есть то, что отличает Виктора от Венедикта, а вялое еженедельное шоу Угольникова от редких, но по- прежнему смешных эстрадных спектаклей Аркадия Райкина.
Кстати, на этой же неделе Михаил Жванецкий читал «всего себя» в Политехническом. Хорошо читал, замечательно читал, как написано, или, еще точнее, как по писаному. «Весь Жванецкий» на ТВ – замечательная идея Парфенова в отличие от других его громоздких ретропроектов. Как ни странно, Жванецкий не устарел. Выяснилось, что злободневная сатира на каждый день, с таким трудом пробивавшая себе дорогу в советское время, плавно и естественно входит в следующий, XXI век. И дело вовсе не в том, что по иронии судьбы вновь стали актуальными забытые слова «дефицит» и «очередь». Михаил Жванецкий уловил какую-то главную интонацию трагикомической жизни советского и постсоветского человека. «Нормально, Григорий? – Отлично, Константин!» – и вдруг стало ясно, что и из этой ямы мы выберемся.
Большая разборка и даже паника в таком когда-то респектабельном «Пресс-клубе». Можно было подумать, что ток-шоу не от английского «talk» (разговор), а от тока электрического. В глазах популярных журналистов и телеведущих страх: «О, Боже, неужели и меня выгонят?». Время от времени в перебранку врываются злорадные голоса телезрителей: «Вы этого хотели, вы к этому призывали, вот и пожинайте плоды». Ну, конечно же, это журналисты строили финансовую госпирамиду. Это они сбили цены на нефть на 20% и обрушили экономику Японии, Индонезии, России, а сейчас уже и к Латинской Америке подбираются. Тайфун, ураган, землетрясение и прочие цунами – что бы ни случилось, главное – найти виноватых. Журналисты «Пресс-клуба» покорно занялись самобичеванием. Дескать, панику сеяли и о грядущем кризисе не предупредили… «а также все, что понадобится впредь». Ну а житейская мудрость куда подевалась? Можно подумать, что никто не читал ни Библию, ни Льва Толстого, ни Чехова.
Сколько томов исписал Достоевский, доказывая, что русский человек резко отличается от европейского, поскольку умеет ценить красоту страдания. И вот не война, не чума, не голод, а всего лишь инфляция на 150%, и такое неприличное отчаяние во всех комментариях по всем программам. Можно подумать, что это вещают не телеведущие, а некие инопланетяне, которые в отличие от нас, смертных, все видели, все предвидели, да только не говорили. Вовсе не надо быть пророком, чтобы предсказать и в будущем неизбежность разного рода экономических, политических и финансовых потрясений. Это и в жизни отдельной семьи, и в жизни страны явление неизбежное. Сказано же: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся». Вот вам истинно русская народная мудрость. И главный закон психологического выживания в России. Нет, не получили люди от телевидения ни правдивой и полной информации, ни духовной поддержки, какую всегда получали жители нашей страны от великой русской литературы, так что кризис у нас не только финансовый, а, пожалуй, прежде всего духовный.
Тихий остров Островского – Малый театр – чуть было не взорвали поклонники всего национального и патриархального. «Бешеные деньги» с помощью лихих монтажеров из «Русского дома» превратились в суперавангардный спектакль. Действующие лица этой комедии — наши политики и финансисты. Это они произносят монолог: «Я молода, я хочу жить!». А легкомысленная Лидия на самом деле хочет получить льготные кредиты и гуманитарную помощь. Затем действие плавно вылилось на московскую улицу и закончилось у пункта обмена валюты. Жаль, что не у кресла, в котором спит бронзовый драматург. Он-то как раз любил просвещенных купцов – тогдашних «новых русских», бизнесменов и финансистов. Есть ведь еще у Островского и комедия «Не все коту масленица». Вот теперь, после «масленицы», наступил для многих стран мировой кризис – «великий пост». Конечно, хотелось бы прожить жизнь без кризисов. И чтобы работа всегда была, и зарплату бы всегда всем вовремя платили. Только давайте наконец откажемся от социалистических сказок и честно скажем друг другу, что такого в природе не бывает. Гарантию, говаривал Остап Бендер, может дать только страховой полис. Хотя он-то как раз и подведет.