Валентин Сорокин. Соловьиная обитель

Наедине. – 2003. – 20 августа. – с. 14.

СОЛОВЬИНАЯ ОБИТЕЛЬ

Дом есть в древнем русском городе Тамбове: чистый, светлый, уютный и вдохновением окрыленный. Он как бы манит, зовёт, радует скорыми радостями знакомств, поэтических бесед и творческих откровений. И живут в том Доме, храня традицию гостеприимства и дружелюбия, сыновья Николая Ивановича Ладыгина – Алексей и Борис.

Алексей и Борис – давно уже Николаевичи, давно опытные и умудренные собственными делами и собственными судьбами. И не только сыновья, а и внуки взросло и опытно несут и оберегают почет и славу деда, художника и удивительного мастера, знатока, чудотворца, повелителя и воспитателя слова, русского неизменного слова, Ладыгина Николая Ивановича.

Я Разин и заря!

Читаем наоборот, от восклицательного знака: я ра-зи-н и за-ря, ну, каково у вас на душе? Чудо? Да.

А далее:

Голо. День недолог.
Мело полем
Игру пурги.

Читайте наоборот, получается одинаковый смысл фраз и та же зарисовка образа. Палиндром. Жанр? Тема? Конструкция? А ведь подобная работа – не строфу обычную зарифмовать. Требуется сохранить ясную речевую форму, точность содержания и ещё – красоту, без которой и великие космические открытия – пустое занятие!..

Палиндромы – не ямб, не хорей, не дактиль, не гекзаметр, а Николай Ладыгин целые циклы, объединенные, так сказать, в общую стуктуру поэмической конструкции, создал, да с могучей памятью художника посвятил палиндрому главы, назовем кому?

Сергею Есенину,
Максиму Горькому,
Петру Первому,
Александру Блоку,
Владимиру Маяковскому,
Михаилу Лермонтову,
Велимиру Хлебникову,
Ивану Грозному,

а запечатленные в слове собратья его по живописной кисти – Поль Гоген, Ван Гог, но всех и мне даже, щедрому на память и на уважение к ушедшим, назвать трудно!..

В знаменитом Доме Ладыгиных звучали стихи наших современников, сверкали улыбки многих прекрасных поэтов и прозаиков, художников и музыкантов, учёных и деятелей национальных культур России.

Благодарные посвящения в стихах и в прозе, устно и письменно оставили Алексей Марков и Василий Журавлёв, Майя Румянцева и Людмила Щипахина, Семен Милосердое и Федор Сухов, Василий Фёдоров и Владимир Солоухин, Александр Стрыгин и Николай Глазков, Игорь Кобзев и Абрам Раскин.

В моём уме нет космодрома,
Чтоб палиндромы запустить,
Но никогда мне не забыть
Того божественного грома,
Который душу мне потряс!

Правильно – палиндром, а не полиндром, хотя часто пишут и через «о»… Не в наименованиях главное, а в специфике сего сложнейшего жанра. И творческие высоты, вершины достижения на просторах палиндрома Николая Ивановича Ладыгина пора бы изучать в Литературном институте, да и в других близких к художественным воображениям и размышлительным красотам учебных заведениях.

Мы разрешаем убирать от буквы «ё» две точки, искажая до ужаса некоторые обозначения, разрешаем коверкать гласные и согласные, заменяем иностранными корявыми словами родные русские слова, а ведь палиндром – лаборатория, земля, пашня, борозда, где, при заботе, расцветает русская фраза необычайно буйно и необычайно гармонично:

Туша, шут,
На ходу чудо – хан…

Знаменитый в своё время поэт Владимир Котов писал: «Работа Николая Ивановича Ладыгина в редчайшем жанре перевертня – это настоящая поэзия!»..

А известный поэт, земляк Николая Ивановича Ладыгина Петр Герасимов пишет сегодня:

Он был задумчив, прост, немногословен,
Но по лицу улыбчивому чуть
Могли бы братья по искусству слова
Читать наплыв и мудрости, и чувств.
Мудрец от жизни, он все больше слушал,
Прицелясь взглядом, всматриваясь в нас…

Сыновья, Алексей и Борис Ладыгины, издали две книги к столетнему юбилею отца, художника и поэта Николая Ивановича Ладыгина. Первая, «И жар, и миражи», – в Тамбове, вторая, «И лад, и дали», – в «Советском писателе», в Москве. Ну прочитайте: «И лад, и дали», ну, а «И жар, и миражи» прочитайте, хоть слева направо, хоть справа налево!.. Кудесник!

Гостеприимный Дом Ладыгиных и ныне здравствует. Сыновья, Алексей и Борис, широко распахивают нам калитку. Помню, Петр Проскурин, Арсений Ларионов братались в их Доме, ликовали счастьем встречи и благородных умных разговоров о литературе и жизни. Дом Ладыгиных – Державин, Лермонтов, Боратынский; Дом Ладыгиных – Вячеслав Богданов, друг мой, рано покинувший нас… Дом Ладыгиных – святой Дом и Господом хранимый.

Мы часто вспоминаем Дом Ладыгиных. Часто возвращаемся памятью к Петру Лукичу Проскурину. Возвращаемся не для того, чтобы кого-то притиснуть или ушибить его веским и сверкающим именем, как охотно некоторые молотобойцы, лысые стахановцы, точнее, лжестахановцы от литературы, демонстрируют нам подобные умения и стукаческое мастерство, мы любим Петра Лукича и сердечно восхищались его выступлениями, глубокими и пророческими… Он был великаном в жизни и великаном в слове…

А недавно Юрий Васильевич Бондарев, авторитетнейший классик наш, нам, писателям, собравшимся вокруг него, спокойно заметил: «Романы Арсения Ларионова «Лидина гарь», «Раскаяние» и «Рок» надо воспринимать как единую трилогию, как летопись истории русской жизни, русского города и села, русского быта, русского человека!»..

Мне приятно слышать из уст крупнейшего писателя России такую высокую оценку творчества моего друга… Как приятно мне видеть в книгах Николая Ивановича Ладыгина фотографии Василия Фёдорова и Дмитрия Ковалёва, учителей моих незабвенных, поэтов изумительных русских.

Ковалёв – первый, кто на Урале громко объявил мои поэмы «Оранжевый журавлёнок» и «Обелиски» талантливыми поэмами.

А Василий Фёдоров отредактировал и сдал в «Советский писатель» Егору Исаеву, заведующему отделом поэзии, мою первую книгу в Москве.

Дом Ладыгиных – Дом его сыновей и внуков, Дом наших друзей, Дом русского достоинства и слова, памяти и призвания!..

Не обижайтесь,
Добрый мир широк,
Не бойтесь
Ни дождя,
Ни зимней стужи.
Возьмите от меня
Терпенья впрок,
К другим идите
И стучитесь в души.

Да, стихи Василия Дмитриевича Фёдорова – завещание нам, живым!..

Но подразвеемся шуткой в Тамбове Николая Глазкова, тёзки Николая Ладыгина, и пусть не палиндромиста, зато близкого кудесника стихотворной формы. В годы догоняния и перегоняния Америки по надою молока, урожаю пшеницы и тоннажу мяса в области на щитах дорог сияли лозунги и призывы, и вот Глазков сострил в адрес Никиты Хрущёва:

Одно щиты
От нищеты!..

А грустный Дмитрий Ковалёв обращал наше внимание к своей малой родине, с исключительно нежным названием – Ветка:

Память Ветки в душе не уронена.
В Ветке мама моя похоронена…

Друзья мои дорогие, собратья мои крылатые!

Будем служить справедливому делу живых!

Будем служить благородной памяти ушедших!

Будем служить бессмертной России, матери седой нашей!

Валентин СОРОКИН,
поэт, лауреат премии
Ленинского комсомола,
Государственной премии
им. А.М. Горького и
Международной премии
им. М.А. Шолохова.