Л.А. Шахова. Несу огонь
Л.А. Шахова
«Несу огонь»
Особенности поэтического творчества Елены (Часовских) Поймановой
Имя молодой тамбовской поэтессы Елены (Часовских) Поймановой известно многим знатокам и любителям поэзии далеко за пределами Тамбова – в Москве, Липецке, Ижевске и других городах, и, как всякое яркое явление в современной поэзии, ее творчество требует осмысления.
Кажется, что Елена Пойманова пишет стихи легко, как легко орудует рапирой искусный фехтовальщик. Но молниеносный и кажущийся лёгким укол этой рапиры на самом деле глубок и оставит свой след. Так и эти стихи проникают в душу и бередят ее.
…Мой ум как меч – ему не страшен враг.
Мой меч как луч – согрел мою ладонь.
Мой клад в земле, но мне известен знак.
Мой путь во тьме, но я несу огонь.[2, 9]
(Феху)
В любом творчестве первична миссия художника, его сверхзадача. Поэт, как Данко, знает путь к свету, потому что свет в его сердце. Соприкосновение с настоящей поэзией не проходит для человека бесследно. Внимая поэту, человек начинает раздвигать границы своего существования, видеть красоту окружающих его людей, осознавать свое предназначение.
О предназначении человека вполне определенно сказал Лев Толстой: «Если только представить, что целью жизни является одно лишь счастье, — жизнь превратится в жестокую и бессмысленную вещь. Нужно понять то, о чем говорят вам ваш разум и ваше сердце; смысл жизни в том, чтобы служить той силе, которая привела нас в сей мир. И тогда жизнь превратится в радость».
В самой природе человека среди других инстинктов есть инстинктивная потребность в Отце-созидателе. Верить – это такая же человеческая норма, как работать, радоваться-печалиться, помогать хорошему и препятствовать злому. Поэтесса Елена Пойманова чутко следует природе:
Вот мой алтарь – в пещере и в пустыне,
Подальше от людей и их дорог.
Я перед ним молюсь Тебе, мой Бог –
Неведомый, Который вечно рядом,
Невидимый внимательнейшим взглядом,
Неслышимый; Ты, узнанный доныне
Лишь магом, да поэтом, да жрецом.
Без имени. Зову Тебя Отцом. [2, 16]
(Алатырь)
Она Ева, блудная дочь, осознавшая потерю, тоскующая по Отчему дому:
Я здесь устала, вернемся в Рай,
Адам, прошу тебя, я хочу
Вернуться к огненному мечу,
Путь преградившему в милый край.
Дороги пыльны, плоды горьки.
На обгоревшем плече моем
Все крепче сжатье твоей руки.
Мне больно, милый, домой идем,
Какой здесь холод и мрак – гляди:
Дождем заковано небо в сталь.
Там, на пороге Отец сидит
И, сгорбив плечи, всё смотрит вдаль. [5]
(Монолог Евы)
Она знает, что напрасно искать божественную любовь в книгах:
Эти книги я нашла в старой часовне:
Хотела найти там Бога, Деву Марию и ее мужа
– с темными волосами, смеющегося и сильного,
— А нашла бумагу желтую, изъеденную жучками…[2, 4]
(Я была средневековой дамой)
или в чем-то другом, видимом, слышимом или осязаемом:
Мелодия, записанная
на нотном стане проводов
черными ласточками,
естественна. Поэтому ее
легко спеть. Поэтому ее
невозможно услышать. [4, 16]
( Мелодия, записанная…)
Ей известно, что присутствие Бога-творца возможно ощутить только иногда — в тишине, в пустоте, во тьме:
Из пустоты – бутоны форм.
Из тишины – всплески нот.
Из тьмы – фейерверк солнц. [2, 5]
(Из пустоты – бутоны форм…)
Оно существует в природе:
Как резчик и художник в свой орнамент
вплетают форму, взяв живой цветок
и переняв игру его пропорций,
так вы хотите бога рисовать –
на плоскость перенесть его глубины
и весь объем – иллюзией штрихов
в заглавных буквах бесконечных свитков
скомпоновать и втиснуть между строк.
Цветок, на камне выбитый, — цветок,
Который очарует вас, эстетов,
Но бабочек ему не обмануть. [2, 5]
(Как резчик и художник в свой орнамент)
Оно существует в любящем сердце:
…- О мудрая! любят не друга,
А в нем отраженье и свет
Того, кто рассыпал по кругу
Жемчужины звезд и планет. [1, 356]
(Диалог)
Поэтический мир Елены Поймановой населяют наши современники, а также рыцари и дамы, короли и оруженосцы, доминиканцы и тамплиеры, Насреддин, Диоген, мальчик Иисус. Ее творческое сознание вмещает в себя разные пласты времени и пространства. Несмотря на это (или благодаря этому) авторская позиция лишена какой бы то ни было размытости, шаткости или неопределенности:
Оруженосец, руку!
Вы победите страх!
Можно ль стерпеть разлуку
С Богом на небесах?
Истинная дорога
Всех приведет на бой.
Вам не найти предлога,
Чтоб не пойти со мной. [2, 7]
(Встаньте, оруженосец!..)
Она не задается вопросами, на которые нет ответа, она задает вопросы, ответы на которые для нее самой очевидны:
Этот мир не самый лучший
или лучший из миров?
Мотыльку не надо слов,
Чтоб искать нектар пахучий.
Соловью не надо нот.
Не заканчивая школы,
Восковые грани сот
Заполняют медом пчелы.
И не зная, как Аллах
Солнце вывесил над твердью,
Меж рождением и смертью
Греюсь я в его лучах.
Делать выбор? Пустяки!
Я возьму и то, и это.
Ведь Аллах, Владыка Света,
Даровал мне две руки… [1, 356]
(Монолог Насреддина)
Это поэтическое признание интертекстуально созвучно кредо великого суфийского поэта Омара Хайяма:
«Есть много вер, и все несхожи.
Что значит ересь, грех, ислам?
Любовь к тебе я выбрал, Боже.
Всё прочее — ничтожный хлам».
В стихотворении «Алатырь» гармонично перекликаются и шекспировские ноты:
Все зло вершится телом и желаньем,
Умом – с его незнаньем, полузнаньем
И знанием – бессмысленным и тщетным… [2, 17]
и фольклорные мотивы:
Всем камням государь,
Камень алатырь – алтарь…
Кому алтарь – весь грешный мир;
Кому алтарь – простор да ширь;
Кому алтарь – чтоб хор да клир,
А мне алтарь — алатырь. [2, 16]
Ей удаются и поэтические опыты в стиле японских хокку:
Моль – золотая бабочка,
Твоя служительница верная,
О Время! [2, 3]
(Моль – золотая бабочка…)
Не случайно любимые персонажи стихотворений Елены Поймановой –соловьи, ласточки, бабочки, мотыльки, пчелы: они крылаты, для них привычен и естественен полёт. Время в ее творческом сознании тоже крылато. Поэтесса обожествляет Время: оно так же непостижимо, оно так же не поддается фиксации:
Печали печатями вплавлены в лики.
День выпит. На дне не оставлено зла.
Бесшумны, легки, как шаги Эвридики,
О Время, твои золотые крыла.
«И ты – не отстанешь, взовьешься с уловом,
Ни криком тебя не спугнуть, ни мечом.
О Время, ты Бог; я служу тебе словом,
А ты мне – полетом над правым плечом». [3]
(Печали печатями вплавлены в лики…)
В повторяющемся сочетании – «печали печатями» — слышатся звуки взмахов могучих крыльев Времени, возносящего к небу плоды прекрасных чувств, переплавленных из печали в радость.
В стихотворении «Истине» так же используется звукопись, создающая эффект эха, бесконечного, как стремление к истине.
В пергаментных свитках, которые святы – не вся ты.
Во всенощном мирном и строгом служенье – твое отраженье.
В делах, увенчавших течение лет – твой след. [2, 6]
(Истине)
Разнообразие тем, поэтических приёмов, глубина создаваемых поэтессой образов позволяют говорить о Елене Владимировне Поймановой как об одном из ярких представителей тамбовской поэтической школы.
Список литературы
1. Золотая строфа: Альманах. Вып. 2 / Ред. Л. Большухин. – М., 2009.
2. Часовских Е. (Пойманова) Короли: сборник стихов. – Тамбов: «Творческая мастерская С. Чибисова», 2010.
3. Часовских Е. Новая литературная карта России. Тамбов // http://www.litkarta.ru/rus/russia/tambov/persons/chasovskikh-e/
4. Часовских Е. Поэзия // Футурум-арт: литературно-художественный журнал. – М., 2001, № 1, № 2.
5. Часовских Е. (Пойманова): Стихи // http://stihi.ru/avtor/loginus