А. Шепелев. «Это он, я узнаю его…»
Новости. – 2003. – № 23.
«ЭТО ОН, Я УЗНАЮ ЕГО…»
А. ШЕПЕЛЕВ, поэт и литератор, финалист премии «Дебют»:
Поэту Андрею Вознесенскому исполнилось 70 лет.
Ноябрь 2002 года, Москва, Центр Мейерхольда, открытие II Международного фестиваля поэтов. Мы немного опоздали, и нас, группу поэтов и литераторов, не пускают внутрь плохо осведомленные охранники. «Старые советские лакейские привычки», – сказал вышедший выручать нас Дмитрий Кузьмин, один из организаторов.
Но вот мы в модерновом зале, спроектированном самим маэстро Мейерхольдом. Куча народа, церемония в разгаре. На сцене – корифеи: Евгений Бунимович, Александр Кушнер, Дмитрий А. Пригов, Андрей Вознесенский (он – почетный гость фестиваля). Так и хочется сказать строчкой Маяковского из стихотворения «Товарищу Нетте, человеку и пароходу»: «Это он, я узнаю его…» Седой, припухший, говорящий шепотом, одетый в современный дорогой костюм, в неизменном «ковбойском» платке, повязанном на шее – но это он, тот, которому рукоплескали многотысячные стадионы, имя которого прописано в каждом учебнике литературы… Ему уже 70, наше поколение, поколение 20-летних, знает его исключительно по учебникам – короткой строкой биографии и подборкой хрестоматийных строчек. Даже вот не могу вспомнить, хотя вертится на языке. А для того поколения, уже далекого и эфемерного, как кажется с порога 21 века, он, поэт Вознесенский, был символом эпохи, выразителем ее просыпающегося метущегося духа. Оттепель… Что это? Просто ярлык, изобретенный историками? «У нас была великая эпоха», – это слова другого поэта, Лимонова, который, кстати, резко негативно относился к Вознесенскому и другим диссидентам. По его мнению они все равно служили системе… Думаю об этом, но не могу судить: странная вещь – эпоха…
В перерыве выходим с Данилой Давыдовым курить в фойе. Делимся впечатлениями, обсуждаем литературные и музыкальные дела. Данила – мой ровесник (25 лет), но личность очень известная, один из первых лауреатов премии «Дебют», редактор вестника молодой литературы журнала «Вавилон», и т.п. (всех его заслуг и не перечислить!). Внезапно Вознесенский оказывается около нас, кивает, подходит, здоровается. «Ну, как успехи, Данила Михайлович?» «Нормально. А вы знакомы с Шепелевым?» – непринужденно бросает эксцентричный Давыдов. Поэт подает мне руку и говорит: «Вознесенский». «Алексей, – представляет Данила, – продолжатель традиций футуризма, и в прозе он уже становится звездой». В номере «Журнала Поэтов» вы с ним, что называется, под одной обложкой». Я несколько смущен. Тут же вспоминается его, Вознесенского, остроумное определение: «Фу, туристы!» Хотя он сам вышел из их шинели – того же Маяковского. В 20 веке лирика Есенина, социальный «хардкор» Маяковского, стадионы Вознесенского и Евтушенко – это уже не поэзия в классическом смысле, это уже не поэты, а как бы рок-музыканты – те, чьими эмоциями и мыслями, выраженными в слове и ритме, живут массы, эпохи…
…Я очнулся от этих мыслей, оглядываясь по сторонам – поэт уже растворился… Данила, приметив мою поэтическую рассеянность, пересказывает мне слова Вознесенского: болеет, совсем потерял голос, но много работает, выступает, выпустил недавно новую книжку, «Шарлей» называется, кстати, очень прикольная…
Впоследствии я прочел несколько стихотворений из нее. Действительно, прикольно, в ногу со временем, с эпохой. Но это, однако, уже другие песни, лишенные пока хрестоматийного глянца.