Константин Кедров. Никто не верил, что такое может быть напечатано

Кедров, К. Никто не верил, что такое может быть напечатано // Известия. – 1994. 26 июля. – с. 11.
Кедров, К. Никто не верил, что такое может быть напечатано // Новая тамбовская газета. – 1994. – 12 августа. – с. 14.

НИКТО НЕ ВЕРИЛ, ЧТО ТАКОЕ МОЖЕТ БЫТЬ НАПЕЧАТАНО

Перепечатывая эту своего рода рецензию Константина Кедрова из «Известий» (26.07.94) на книгу нашего земляка, мы хотели бы просто напомнить читателям, что Сергей Бирюков является и нашим постоянным автором. Кстати, как уточнил он сам, «Зевгму…» лучше считать все-таки не хрестоматией, а УЧЕБНИКОМ, Перепечатка дается с небольшими сокращениями.

Новая хрестоматия со скромным подзаголовком «Пособие для учащихся» вряд ли оставит кого-нибудь равнодушным. Ее содержание в полной мере соответствует рубрике, под которой вышла эта книга, «Программа: обновление гуманитарного образования в России».

Все началось с тихого летнего вечера, когда преподаватель Тамбовского педагогического института, поэт Сергей Бирюков, сидя на завалинке деревенского дома, прочел объявление в «Литературной газете» о том, что Фонд «Культурная инициатива», финансируемый Фондом Сороса, объявляет конкурс «на нестандартное пособие для учащихся. Дальше последовала чисто поэтическая акция. Сергей Бирюков отважился послать на конкурс свою дерзкую книгу под названием «Зевгма. Русская поэзия от маньеризма до постмодернизма».

Никто не верил, что это может быть напечатано, да еще в таком солидном издательстве, как «Наука». И тем не менее чудо произошло. Работа Сергея Бирюкова прошла весьма обширный творческий конкурс и получила грант Сороса…

Несмотря на все перестройки, путчи и революции, я бы не рискнул походя знакомить неподготовленного читателя с этими «хрестоматийными» текстами. Маячит перед глазами призрак Хрущева, орущего на художников «господа пидарасы». Все новое, непривычное поначалу пугает, а потом… Становится хрестоматией.

В хрестоматии поэты ХУИ-ХХ веков, от Державина до Хлебникова, от Хлебникова до наших дней.

Вот последнее предсмертное стихотворение Гаврилы Романовича Державина. Сколько раз его читал-перечитывал и никогда не подозревал, что заглавные буквы каждой строки, прочитанные сверху вниз, составляют зашифрованную фразу: «Руина чти».

Река времен в своем стремлении
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы!

…Стихотворение из одной строки, или так называемый »моностих», – излюбленный жанр всех поэтов. Вспомним знаменитый стих Брюсова, потрясший литературную общественность начала века, – «О, закрой свои бледные ноги». До сих пор его помнят все ценители поэзии, хотя в советских учебниках по литературе эта строка приводилась в ругательном контексте лишь для того, чтоб ее как можно скорей забыли. Эффект, как всегда, – обратный.

«Будь сама себе Египет», – написала поэтесса из города Ейска, известная в Америке и в Париже под псевдонимом Ры Никонова. Вместе со своим супругом – художником и поэтом Сергеем Сигеем она вот уже 30 лет продолжает традицию крупнейшего футуриста Крученых, творя образцы так называемой «заумной поэзии». По сути это то же, что беспредметная живопись. Там музыка в цвете, здесь музыка в словозвуке.

Участь беспредметной поэзии намного горше. Она до сих пор томится в литературных спецхранах, не находя выхода к своему читателю. Хрестоматия Сергея Бирюкова – это лишь несколько бурунчиков в море потаенной поэзии.

«Тайна рождения заумного слова так же плотно скрыта от автора, как и от читателя», – писал Велимир Хлебников. А Казимир Малевич, когда-то объявленный у нас в России немецким шпионом, сказал в 1913 году: «Разум – первое образование лика человека. Интуиция – смутное образование второго лика. Но то, что сейчас в тайне, будет яснее солнца». О заумной поэзии, как это ни странно, сказано немало умных вещей. Профессор университета штата Кентукки из США Джеральд Янечек оставил в хрестоматии такое высказывание: «Довольно часто люди, когда они сталкиваются с заумью, считают, что это просто нонсенс, бессмыслица. Не бессмыслица, а не-определенный смысл».

А ведь не только к заумной поэзии это применимо. Разве вся наша жизнь от экономики до политики не есть сплошная цепь неопределенностей?

Вот ведь тянуло многих поэтов к написанию палиндромов, когда стихотворение одинаково читается справа налево и слева направо. Здесь есть свои непревзойденные шедевры.

…О Ладыгине разговор особый. Тот же Сергей Бирюков издал недавно в Тамбове его книгу «Золото лоз» (палиндромические стихи и поэмы). Ладыгин умер в 1975-м году, прожив 72 года. Его палиндромическая поэзия – это одновременно какая-то тайная история всей русской литературы, скрытая в языке: «Ум его бог ему» – это о Льве Толстом, «Муза ранена. Разум» – это о Лермонтове. И еще о Блоке, о Горьком, о Хлебникове, о Есенине… И невольно скажешь однострочным стихотворением В. Перельмутера, тоже приведенном в этой хрестоматии. «Блажен, кто пережил историю России». Что же касается автора хрестоматии, да и всех, кто в нее вошел с запозданием, кто на 300, кто на 30 лет, то к ним применим этот стих в слегка измененном виде: «Блажен, кто пережил поэзию России». Кто нес ее в себе все эти годы, пока не пришел час признания.