Излучение. Сборник молодых поэтов Тамбовской области

Тамбов, 2013. – 106 с.

АЛЕКСАНДР ЖУРАВЛЁВ

Родился в селе Вишневом Староюрьевского района Тамбовской области. Закончил факультет филологии ТГУ им. Г.Р. Державина.

– Люблю стихи как способ передать образы живописи, ритмы музыки, смыслы слов и собственное отношение ко всему этому одновременно. На научном языке это называется «синкретизм». На практике же – это увлекательная игра длиною в жизнь, отдушина, когда плохо, и гармония, когда хорошо.

Всегда чувствую ответственность перед людьми за то, что создаю. Для меня важно не приписывать себе чужое. Либо абсолютная реалистичность, либо полная фантазия. Например, был стих:

«Боже, если ты не спишь, то услышь меня.
Извини, что помешал, только дело есть.
Если выйдем покурить, дай луне огня,
Посмотреть Твоё лицо окажи мне честь»

Но я же не курю, поэтому писать от лица курильщика было бы ложью. Исправил:

«Боже, если ты не спишь, то услышь меня.
Извини, что помешал, только дело есть.
Если будем под луной, дай луне огня,
Посмотреть Твоё лицо окажи мне честь»

С моим творчеством никогда не происходило ничего мистического. Но я чувствую другие реальности, смежные с нашей, которые скрепляются тем или иным стихом. Может быть, когда-нибудь они сольются, и получится то, что у нас называют совпадением. То есть это станет видно и доступно для понимания посторонним лицам.

 

***

Поеду я – эх, скоро я поеду!.. –
Туда, где не бывал ещё никто;
По ветру – эх, да полотном по ветру,
Как быстрый голубь, к Господу в чертог.

Веселье – эх, звенящее веселье,
Как залпом, опрокидывает грудь.
С пушистых – эх, да бело-серых перьев
Стряхну похмелье прежней жизни. В путь!

 

***

В воссозданном себе бреду
Я чувствую себя как дома.
Простите, но я не приду
На праздник разума искомый:

В воссозданном себе бреду
И не хочу искать границы…
Пусть никуда не попаду,
Зато мне пройденное снится.

 

***

Умер рассвет. Мы его похороним, забудем.
Умер другой. Мы его похороним, и всё.
Сумерки сутками светят нам в погребе буден,
Мелют в муку красоту трезвости колесом.

В сутолоке на поминках всем надо быть пьяными,
Чтобы, проснувшись, попробовать свет воскресить.
Раз – и увидеть, как ранними рваными ранами
Солнце спасает сутулое тело Руси.

 

***

Я люблю вас, тамбовские серые… крысы.
Вы такие забавные: хочете жрать.
Я люблю вас, тамбовские серые крыши.
Что-то есть в вас такое, что тянет писать.

Я люблю вас, тамбовские серые лица.
Вы умрёте, в гробу даже не просветлев.
Будьте счастливы. Не забывайте напиться.
А когда вы умрёте все, выпадет снег.

 

***

Жить я не хочу,
Жизнь мне только снится.
Поздно мне к врачу,
Поздно мне в больницу.

Я не заслужил
Ни любить, ни кушать.
Мало выжал жил.
Мало для психушки.

Тело ищет цель.
Цель не ищет тело.
Тёплая постель
Пострашней расстрела.

 

Циник

Ничего не надо, только хлеб и соль.
Ничего не надо, только грусть и боль.

Хлеб и соль съедятся, грусть и боль пройдут.
Ничего не надо. Сдохнем – не найдут.

 

Сон

Позднее время позднего времени года,
Как оказалось; не раннее года раннего.
Всё, однако, смешалось: будто я с няней играю,
Расположившись в кровати, от старости раненной,

В шахматы; мы сидим на пружинах легко и свободно,
Ржавых, упругих таких, ублажающих нас спиральках.
В комнатах – революция, как и везде по городу.
Я не боюсь её, потому что надеюсь на няньку,

Сильную, молодую, с крепкой грудью и розовощёкую,
Вежливую и робкую – ведь я уже умный и взрослый.
Станет тоскливо и зябко – всегда к груди её припаду, чтоб всё смолкло.
Мы сидим, донельзя родные, играем раскованно, не задаём вопросов.

 

***

Я не знаю, куда я иду. Да, не знаю – куда.
Люди – тоже, но, наглые, прут серой массой.
Каждый истину знает, но истина их – ерунда:
Не служить ей каркасу костей, одетому в кожу и мясо.

Не поможет никто. Это так, – не поможет никто.
Всё расписано так, что только скептически хмыкнешь:
Травка, девки, панк-рок, просветленье, отказ от всего,
Монотонность труда, телевизор, семья, – а потом
Крышка, гвозди – мирись, ты и к этому скоро привыкнешь.

У творцов – свой мирок, со своим расписаньем внутри.
Иногда, в свете дня, может быть, в темноте, кому как, –
Им нисходят идеи, и музыка бьётся в их сердце.
Но однако, к несчастью, большинство мастеров к ритмам сердца глухи,
И, потворствуя лени своей, там, где все, продолжают вертеться.

Это можно сравнить с земледельческим циклом работ:
Каждый день ты выходишь в поля, поливаешь их потом,
Абсолютно уверенный в том, что тебе обрести не доход,
Лишь иллюзию – благодарность земли – цель работы.

И земля же выводит тебя на последний итог:
Мы – лишь генов сцепленье в комбинациях калейдоскопа.
Не ходи никуда, не стремись – у тебя нет дорог.
Поколение дрозофил, муравьёв – вот что надобно нашей Природе.

 

Слово

Раньше больше любили слово,
От Иеговы до Иова.

До Исуса слагал Иуда
Золотые словесные груды.

Не пленился им лишь Исус –
Неразрывный с делом союз.

Когда Он взошёл на престол,
Слову дело – смерть предпочёл.

После стали ценить серебро.
В рот – Иуде, Христу – в ребро.

 

***

Потиранию рук человек научился у мухи,
Предвкушая сим жестом довольство. Ему невдомёк –
Нечто большее есть, существует, – заботясь о брюхе,
Всё летает, пока не прихлопнет раздумчивый рок…

Постигается большее через сильнейшие муки
Отчуждения, бреда ли. Дан слова дар, да нем он.
Рано, поздно ли жестом-крестом остановятся руки,
Приласкав молчаливо подвядший простой анемон…

 

Реликтовое излучение

Всё проходит… Кончены свиданья,
Брошены пути на полпути.
И осталось перед расставаньем
Лишь сказать последнее «прости»,

Осознать, что мир неизменяем.
Наше бытие в нём – хаос слов.
Умерев, подарком получаем –
Бывшему движенью – шум ветров.

(Всё течёт… Оставлены свиданья,
Сны и вдаль идущие пути…
Перед р а с т в о р е н ь е м, распаданьем
Сотворить печальное «прости» –
Прочное и точное «прости» –

Лишь успеть бы – и с улыбкой лада
Космосу отдать свой хаос слов…
Миру подарить свой хаос слов…
Влить во внешний мир свой хаос слов…
В космосе рассеять хаос слов…
Космосом наполнить хаос слов…
Космосом дополнить хаос слов,

Слиться с ним и получить наградой –
Слушать постоянный шум ветров:
Сущий, вечный, мощный шум ветров,
Дикий шум космических ветров –
Ледяных, пронзительных ветров…)

 

***

Постель моя пуста. Мне больше не уснуть.
И с чистого листа мне начинать свой путь.
Без воздуха – тебя – дышу как наркоман,
Но жалости не жди – выпутывайся сам!

Я жалости не жду. Страшнее нет её.
Уж лучше жить в бреду, чем жалость испытать.
Прощай, моя любовь и счастие моё,
Всё то, чего уже не возвратить опять!

Прощай, мой идеал, прощай, моя мечта.
Я умер в сентябре, как умер милый май.
Ты та же для меня, но для себя не та.
Разлука – палец вниз! Прощай – Прощай – Прощай!

 

Небесный монах

Я – солнечный луч. Я иду сквозь пустые пространства
К людям.
Мне стоит спешить: ведь при встрече внезапное счастье
Им будет.

Очищу их лица от пыли и грязи
Порока.
Надену улыбку, ограню огнями
Дорогу.

Заставлю забыть начинанья, стремленья и время.
Открою
Их детскую душу, пущу её в хаос и космос.
В живое.

Их путь смыслом жизни, мечтой, откровеньем
Украшу.
Надену доспехи, блесну на прощанье
И – дальше…