Владимир Середа. Знак великой традиции

Послесловие. – 1995. – май.

ЗНАК ВЕЛИКОЙ ТРАДИЦИИ

В культурной жизни Тамбовщины произошло событие экстраординарное. Вышла книга стихов Сергея Бирюкова «Знак бесконечности». Фактически впервые почти за целый век один из интереснейших русских поэтов удостоился признания прямо в том месте, где он живет. И это произошло в момент, когда Сергею Бирюкову исполнилось 45 лет, 25 из которых отданы разнообразной деятельности в отечественной литературе. Книга «Знак Бесконечности» дает относительно полное представление о поэтическом пути С. Бирюкова. В нее вошли стихи 70 – 80-х годов, отличающиеся удивительным разнообразием, свободой и виртуозностью исполнения. Книга великолепно оформлена – художники А. Медведев, Арт. Молев и Лиза Бирюкова, 12-летняя дочь поэта. На обложке – портрет автора, взывающего и молящего, выполненный фотографами Б. и А. Ладыгиными. (Естественно, такое издание не могло остаться незамеченным, появились первые отклики в Тамбове и Москве. Состоялось и несколько премьер. Первая прошла на театральном отделении Тамбовского госуниверситета, следом С. Бирюков выступил в Поэтическом центре московской библиотеки имени Чехова и на Международном фестивале свободного стиха в московском музее Вадима Сидура.

По праву давнего знакомства я решил задать поэту несколько вопросов.

– Это что – юбилейное издание?

– Я не праздную юбилеев. Свой день рождения обычно отмечаю подарками близким людям. В этот раз проведение дало мне возможность сделать это таким образом.

– Однако не всем твой подарок пришелся по нутру. Например, небезызвестному Г. Попову…

– А, знаю, о чем ты говоришь. Попасть под перо столь даровитому автору, рифмующему мэрию с мерином, большая честь. Я, видишь ли, человек из народа, работай и в совхозе, и на заводе, и в армии служил, так что знаю шутки похлеще. Интересно другое – эта заметка-заявление удачно вписывается в общий тон данного номера газеты «Наш голос», издаваемой, очевидно, какой-то благотворительной организацией. Тон сей настолько круто замешан на «обличении» мэрии, что остается только удивляться, мягко говоря, неразборчивости журналистов, берущих интервью или хотя бы вычитывающих все это. Но я отклонился в сторону…

– Нет, почему же. Об этом кто-то тоже должен сказать. Расскажи немного о структуре книги. Почему она заканчивается 90-м годом?

– Это очень просто – по условиям объема последняя пятилетка не вместилась. Структура представляет собой довольно последовательное в хронологии размещение стихов. Я как бы проходил еще раз путь русской поэзии XX века. Эта поэзия подняла пласты великой традиции русского слова, от самого его зарождения. Мой учитель – Борис Николаевич Двинянинов, писавший замечательные стихи, в том числе заумные, говорил мне: «Надо пройти сквозь всю литературу». Не то, чтобы я специально стирался это сделать, сама судьба ставила меня постоянно в такие обстоятельства

– В книге много раз упоминается Тамбов, Тамбовская область, есть даже совершенно необычная пьеса, из которой ясно, что действие происходит в нашем городе, хотя город назван Санкт-Петербургом-на Дне. Книга как бы и завершается названием города – на четвертой странице обложки размашисто написано «Тамбов». Я понял, что для тебя очень важно имя города…

– Да, это так. Видишь ли, я родился и до 17 лет жил в деревне. Это были довольно глухие места, куда электричество пришло только в 60-е годы. И вот в раннем детстве Тамбов был для меня каким-то ласковым именем. Я помню, что мать приезжала из Тамбова и привозила сладости, которых тогда» в деревне не было, вообще была ужасная бедность. Второе, когда я уже поселился в городе и снимал разные квартиры, то этот город мне не нравился поначалу. И вот я стал изучать историю Тамбова и обнаруживать для себя его мифологию Я понял, что это совершенно особое место, что это, может быть, и не город вовсе, в традиционном понимании, а некие обстоятельства, условия, которые надо либо преодолевать, либо попытаться понять и принять, либо и то и другое делать одновременно Тамбов сильно наказа ли после антоновского крестьянского восстания, лишили большей части губернских земель, отдали в подчинение Воронежу Когда сюда в 20-е годы приехал Андрей Платонов, го застал в культурном отношении почти пусты ню. Он был так поражен, что написал свой знаменитый «Город Градов». Ветер культурной пустыни веял еще долго… Естественно, что с городом, в котором живешь, очень много связано, он уже становится частью тебя, поэтому, описывая город, ты описываешь себя.

– Ты занимаешься изучением поэзии, постоянно участвуешь в научных дискуссиях, защитил диссертацию аж по двум специальностям – истории и теории литературы, пишешь статьи, книги о поэзии, собираешь антологии, преподаешь, создал Академию Зауми, которая известна в мире, восстанавливаешь забытых поэтов (я имею в виду выпущенные тобой книги А.М. Жемчужникова и Н.И. Ладыгина), открываешь новые имена. Это мешает или помогает работе поэта?

– Мешает и помогает Времени у меня совершенно нет, вот что. А помогает безусловно в том смысле, что все это прокатывается через меня, становится внутренней сутью. Например, в течение последних четырех лет я вместе с профессором Руделевым веду в университете курс общего языкознания. Это одна из наиболее сложных лингвистических дисциплин. Так вот, благо даря вживанию в этот курс мне уда лось сделать некое наблюдение, связанное с поэзией, которое я надеюсь доложить на ближайших научны: конференциях. Это наблюдение связано с проблемой звука в поэзии.

– Вот о звуке я как раз хотел спросить, по-моему, звук в твоих стиха; играет очень важную роль. Я имею виду твои устные выступления, одно из них было показано по тамбовскому телевидению, а еще раньше – по российскому.

– Да, в самом деле, мои книги – это партитуры, которые требуют исполнения. Это тоже традиция XVII — XVIII веков, которая восстанавливалась в первой трети этого века, восстанавливается сейчас. Я занимаюсь чтением с детства, затем с семнадцати лет я учился чтению у известного режиссера Александра Николаевича Смирнова в театре-студии «Бригантина». Это было совершенно уникальное художественное и одновременно образовательное объединение. В 80-е годы я полностью поменял систему чтения, соединив театральные принципы с музыкальными, с литургическим распевом, с принципами подачи звука у рок-певцов. Сейчас мы вместе с женой – Светланой Бирюковой – разрабатываем теорию такого чтения.

– И последнее – о планах.

– Планов много. Я не очень люблю загадывать, но осень уже расписана почти по дням, в связи с выходом книги предполагаются мои выступления в Тамбове, Астрахани, в Калмыкии, в Москве и в Польше, где меня уже переводили. В университете мы готовим научную конференцию «Слово». Я работаю над несколькими докладами – о Хлебникове, о Есенине, о Елене Гуро, пишу статьи для энциклопедии русского авангарда, готовлю подборки Академии Зауми, выращиваю картошку, ну и т. д.

С Сергеем Бирюковым беседовал
Владимир СЕРЕДА.
Фото Б. и А. ЛАДЫГИНЫХ.