В. Полозов. Суровый реализм авангарда

Комсомольское знамя. – 1989. – 9 июня. – с. 3.

СУРОВЫЙ РЕАЛИЗМ АВАНГАРДА

Не так давно в Ленинграде прошло довольно неординарное событие – состоялась Всесоюзная конференция «Новые языки в искусстве», организованная группой «Поэтическая функция» при Ленинградском отделении Советского фонда культуры. Посвящалась конференция авангардным направлениям в современном искусстве. В конференции участвовал тамбовский поэт и критик Сергей Бирюков, известный своими публикациями в «Литературной газете», журналах «Юность», «Урал», «Волга» и других. Сегодня Сергей Бирюков делится своими впечатлениями о поездке в город на Неве.

– Сергей, подобная конференция в Ленинграде – явление во многом необычное. Какова же ее основная цель?

– Дело в том, что в нынешнее время очень многое возрождается в культуре из того, что раньше, в застойные времена, считалось вредным, даже «буржуазным». Сейчас мы наконец смогли оглянуться вокруг, и оказалось, что долгие годы у нас не было пристального изучения целого пласта в искусстве. То есть был запрет не только на сам авангард, но и на его объективное изучение. Ведь такой анализ камня на камне не оставил бы от огромного количества книг и статей о «тлетворности» и «вредности» авангарда. Однако искусство это существовало, несмотря на очень ограниченное количество почитателей, – по существу, в подполье.

– Или, как это принято называть, «андеграунд»…

– Совершенно верно. Только «андеграунд» этот был вынужденным. Хотя, конечно, было бы неверным думать, что выход авангардного искусства на широкого зрителя произошел лишь по разрешению сверху. Перестройку здесь подготавливали уже сами художники и поэты, организовывая выставки, устные выступления. Многие из них, правда, заканчивались печально. Но сейчас, когда экспозиции авангардистов стали нормой, в различных изданиях начали печататься поэты и прозаики этого направления, необходимость в пристальном анализе и исследовании стала особенно острой. И оказалось, такие исследователи у нас есть. Поэтому главной целью конференции была координация их усилий, обмен творческим опытом. Здесь были поэты, прозаики, литературоведы, искусствоведы, философы из самых разных городов страны. Одновременно проходила выставка произведений молодых художников, которые раньше не имели возможности экспонировать свои работы. И выставка, и вечер современной поэзии наглядно продемонстрировали, что представляет совой нынешний авангард.

– Но, что интересно, сейчас наших молодых авангардистов критикуют за вторичность, подражательство.

– При естественном развитии искусства это вполне нормально. Пушкин начинал с подражания. Потом другие поэты подражали Пушкину. Но этот период сейчас сильно затянулся. И не по вине поэтов. Авангардное искусство было «обрублено» в 30-е годы. И вот сейчас идет наверстывание упущенного, одновременно и освоение, и развитие.

– Авангард, как известно, у нас пережил пик популярности в 20-е годы. Насколько оп сейчас отвечает духу времени, не окажется ли просто модой, раз его теперь разрешили?

– Новое в искусстве не возникает по чьему-то разрешению. Его рождает само время. Русский авангард возник как раз в годы, предшествовавшие Октябрьской революции примерно лет за 10 до того. Не случаен и его нынешний подъем. Именно сейчас оно как никогда отвечает духу времени. Главная особенность авангарда в том, что художники понимают форму как наиболее полное выражение содержания. Конечно, молодым здесь еще многому надо учиться, но уже есть очень своеобразные и самобытные картины, литературные произведения. Пока же бесспорным лидером авангардной поэзии является Геннадий Айги. Его вечер, кстати, с большим успехом прошел во время конференции. Этот человек уже немолод, он достаточно известен, и сейчас является как вы связующим местом между ранними и современными нашими авангардистами.

– Вообще, трудно представить, что эксперименты с формой – будь то предмет иди слово, могли нести в себе нечто «крамольное». В чем же все-таки, па ваш взгляд, причина таких суровых запретов и гонений, которым подвергался этот вид искусства?

– Чего боится всегда чиновник, в данном случае от культуры? – Очевидно, потерять свое кресло. И поэтому любое, даже на первый взгляд безобидное, но новое и ему непонятное в искусстве, его пугает. Интуитивно запретители чувствуют, что это искусство несет в себе правду о реальности, и тем самым выбивает у них из-под ног почву. Долгие годы декларировалось и всячески утверждалось единообразие в искусстве, салонном по своей сути, и любое нарушение его, стремление выйти за раз и навсегда установленные рамки, каралось. Конечно, 60–70-е годы не сравнить со временем сталинских репрессий, но художников тем не менее пытались всеми способами удержать в этих рамках. Шла борьба, и была в этой борьбе далеко не символическая кровь. Конечно, все люди разные, в том числе и художники. Одних стимулировало стремление к успеху, под которым понималось получение званий и безбедная благополучная жизнь. Других же стимулировала лишь собственная совесть, внутренняя необходимость всегда говорить правду. Такие люди и сохранили свою личность в искусстве. В литературе их, может быть, осталось меньше, чем в живописи, но такие поэты, как Геннадий Айги или наш земляк Николай Ладыгин, показали и огромные возможности слова, и человеческого духа.

– Однако честные художники были не только в авангардном искусстве. Оправдано ли вообще отделять это направление от других?

– Действительно, дело не в терминологии. Что есть авангард и что есть реализм – этот вопрос не решен и. наверное, никогда, не будет решен. Потому что любая непривычная манера письма или сочинения со временем становится вполне привычной. И порой трудно определить, что фантастичнее – реальность или воображение. Ведь не случайно в начале восьмидесятых, то есть, в самый разгар застоя, необычайной популярностью стали пользоваться произведения так называемого «фантастического реализма» – книги Михаила. Булгакова, Габриэля: Гарсиа Маркеса, Владимира Орлова. То, что на первый взгляд в художественных произведениях казалось абсурдным, было ближе к реальности, чем самое подробное бытовое описание.

Хочу еще раз подчеркнуть, что целью авангарда не является эксперимент как таковой. Это всегда поиск истины, а не фиксация застывших форм мира. Мир находится в непрерывном движении. Причем он порой движется к самоуничтожению. И как раз художники и поэты замечают это первыми. Для меня не так существенно, будет ли называться такой поэт реалистом или авангардистом.

– Теперь запреты сняли, и главное слово остается за самим искусством. Но нет ли здесь опасности, что читатель или зритель окажется неподготовленным к таким сложным его видам, как модерн, авангардизм?

– Несмотря на то, что опубликованные произведения раскупаются очень быстро, все же дают себя знать отголоски прошлого в нашем сознании. То есть зерна эти не всегда падают на подготовленную почву. И если раньше среда выдвигала из себя художников, то теперь во многих случаях художник должен стараться сам поднять уровень публики, читателей, создавать среду. И особенно это важно в провинции, где вообще движение искусства весьма затруднено.

– Чему было посвящено ваше выступление на конференции в Ленинграде?

– В основном палиндромии в поэзии. Мне кажется, что жанр этот, известный с древнейших времен, развитый в свое время Велимиром Хлебниковым, а затеи тамбовчанином Николаем Ладыгиным, очень перспективен. Палиндром расширяет возможности языка.

– Но, насколько известно, у нас исследованием этого жанра почти никто не занимается?

– К сожалению, это так. Поэтому само исследование вызывает все больший интерес, как и публикации обратимых стихов.

– Очевидно, что авангард – явление очень широкое. И, наверное, говоря о нем, нельзя обойти и рок-поэзию.

– Конечно. Для молодого поколения она стала просто живительной струей благодаря своей искренности. И в ней появилась одна из важнейших черт – стремление создать настроение, не просто декларировать лозунги, а доказывать свою позицию средствами самого искусства. Конечно, и для нее тоже нужен в определенной мере подготовленный слушатель. Ведь мы привыкли к чисто информативному восприятию стихов, мы считываем информацию, подобно ЭВМ. А цель поэзии – выразить внутреннее состояние поэта, то есть это стихи, которые надо переживать в буквальном смысле.

– И, судя по географии ленинградской встречи, таких поэтов появляется все больше?

– Безусловно. И традиция проведения таких конференций будет продолжена. Планируется даже сделать их международными. Ведь они дают возможность увидеть, что жизнь не остановилась на месте, и что успех придет, только если все время двигаться вперед, оставаясь верным себе.

Беседу вел
В. ПОЛОЗОВ.