Послесловие. – 1990. – декабрь.
АЗ АКАДЕМИЯ ЗАУМИ
Литературная студия «Слово», почти 10 лет существующая при Тамбовском областном Доме учителя, переименовывается в «АЗ». Причины, по которым это делается, следующие.
1. 10 лет назад мы наивно полагали, что сможем возвратить подлинность слова на фоне его глобальной девальвации. В своем кругу мы это сделали. Но не успели оглянуться, как началась инфляция: на смену казенно-бюрократическому антислову пришло в самом деле слово -массивы слов, сосредоточившие в себе ад ГУЛАГа. Опасность инфляции в том, что в многословии и больших числах убитых, замученных, униженных и оскорбленных теряется ощущение трагедии, ад становится повседневностью. Проза и поэзия ГУЛАГа в этом не виновата, она документировала жизнь, но документировала чаще всего в литературных формах XIX века, последнего этапа – народничества. Исключением станет, безусловно, творчество Андрея Платонова, Введенского, Хармса…
2. В последние два-три года название «Слово» стало тиражироваться с невероятной скоростью, помимо литобъединений с таким названием – видеоканал, альманах, журнал (бывший «В мире книг»). Наступила новая унификация (прочтите и наоборот!). При этом слово как таковое исчезает.
3. А что же такое АЗ? Название начальной буквы кириллицы. То есть семантически то же самое, что Слово, «В начале было слово», а АЗ – начало. Но АЗ еще расшифровывается как Академия Зауми.
Теперь о Зауми. Мы принимаем все трактовки этого понятия. Далее цитируем: «Заумь… Что-л. заумное; бессмыслица», «Заумный… Излишне мудреный, непонятный» (Словарь русского языка в 4-х т. АН СССР. Институт языкознания. М, 1957, т. 1, с. 808). «Заумничать – начать умничать» (там же, с. 807). Последнее ближе к позитивному смыслу, не ругательному, хотя «умничать, конечно, имеет оттенок осуждения. Далее – В. Хлебников: «Заумный язык – значит находящийся за пределами разума. Сравни Заречье – место, лежащее за рекой, Задонщина – за Доном» («Наша основа»). Он же: «Желание «умно», а не заумно понять слово привело к гибели художественного отношения к слову. Привожу это как предостережение». («Свояси»). В противоположность заумному – доумный, преобладающий в огромном количестве словесных сочинений. Далее, А. Крученых: «Заумь – самое всеобщее искусство, хотя происхождение и первоначальный характер его могут быть национальными, например: Ура, Эванэвое и др.
Заумные творения могут дать всемирный поэтический язык, рожденный органически, а не искусственно, как эсперанто». («Декларация заумного языка», Баку, 1921 г.). Далее, В. Шкловский: «…»заумный язык» существует; и существует, конечно, не только в чистом своем виде, то есть как какие-то бессмысленные речения, но, главным образом, в скрытом состоянии, так, как существовала рифма в античном стихе, – живой, но не осознанной» («О поэзии и заумном языке», 1916 г.) И так далее…
Значит ли это, что все студийцы будут писать исключительно на заумном языке в узком понимании? Нет. Только в широком понимании, так как это трактует уважаемый словарь.
Мы уверены, что заумный язык, самоценный сам по себе, может сыграть и прикладную роль, т.е. вернуть слову его АЗ, его начало. На основе анализа текстов фольклорных, а также Елены Гуро, Хлебникова. Крученых, Игоря Терентьева, Хармса, Введенского, Владимира Казакова… мы пришли к выводу, что наиболее сильное выражение словесная заумь получает в сочетании с заумью синтаксической, сочетаясь с «обычными» словами.
«Чем несоизмеримее и для ума недостижимее данное поэтическое произведение, тем оно прекраснее, – говорил Гете, беседуя с неизменным Эккерманом.
И опять прав Словарь – все, что не поддается логическому объяснению, то заумно. Тем более, если уровень логики находится в несоответствии (с чем или с кем?).
Трагическая ошибка части авангарда 10-х – 20-х годов – вхождение в политику, забвение собственных же манифестов, еще раньше – преувеличение роли отрицание и увлечение декларациями.
Мы не декларируем, а лишь констатируем. Смешно обещать заумность, сверхумность, находясь в океане до-умности. Тем более, что обещаний на нашем веку давалось много.
Здесь несколько подписей, но каждый в отдельности идет к своему сам.
ЕУЫ! ХО-БО-РО!
Сергей БИРЮКОВ
Вадим СТЕПАНОВ
Александр ФЕДУЛОВ
P.S. Разумеется, у нашего АЗа существует «тамбовский акцент». Так, прямыми или косвенными предшественниками мы можем назвать ныне сверхЗА-умных поэтов – Гаврилу Державина, Евгения Баратынского, Николая Ладыгина. Нельзя считать случайностью переакцентацию творчества Платонова именно в Тамбове. Хотя… «Дух веет, где хочет». Место для подписей остается.
– Из классического
Давид Давидович Бурлюк (1882-1967) учился в Тамбовской гимназии, впоследствии усыновил по праву Отца русского футуризма выдающегося тамбовского собирателя Н.А. Никифорова
БОРОДА
Борода… А добр?
Нет зол. Тень лоз… И порок
Порок… жирный короп в сметане
На черном чугуне сковороды
Вокс… Сковорода философ от порки на конюшне к Воксу.
Кусково под Москвой кус хлеба и укус пчелы
Сук на стволе… А сука по дорожке
Дородные дворяне и купцы и недороды
Пук розг и гнева взор… Разорвана с прошедшим Связь
Родины моей… Она взорвалась
Дешевка в прошлом… Солов их взор…
Д. БУРЛЮК
«Энтелехизы» /1907-1930/
Алексей Елисеевич Крученых /1886-1968/. Обратите внимание на анаграммный переворот годов!
ДОПИНГ
АКИ РЧИЙ
РЮМКА КОНЬЯКУ
Из «Заумной гниги». /1916 г./
Сергей Бирюков
ЗНАК ПЧЕЛЫ
Золотистый жуж-жж
знак беспробудной пчелы
жуж-жж-зьзиззз
о Пчела заболтавшаяся Пчела
словно тонкая строчка
тебя повела
надо мною кружить
и жужжить жить
вцепившись в плечо замечая место з-зь-зя
сколь-зя
М. Остолопова
и вздох
замкнул оборванную цепь
между словами
и неясной сутью
улыбка
рыбкой соскользнула с губ
на хрупком смысле
оставляя след
и грустный профиль
взглядами рисуя
молчание
доверил
тишине
Вадим Степанов
ПОЛЬЗА ДИСКУССИЙ
Археологи XXX столетия, копая культурный слой нашего века, нашли в нем презанятную вещицу: с одной стороны востренькая, а с другой прямоугольная, сверху ручка. Однако увесистая. Заинтересовавшись, поворошили компьютерную память. Молчание. Обратились тогда к старым академикам. Тот же результат. Сделали предупреждение народу: тому, кто скажет, что это такое, ничего не будет. Никто не ответил.
Вещицу объявили тайной века, и на ее разрешение бросили лучшие умы. Эксперименты показали, что данной штукой хорошо разбивать: 1) орехи, 2) головы.
Между «орехистами» и «головистами» вспыхнули дискуссии, диспуты, споры. Естественно, скоро мордобои переросли в войну. Сперва дрались ракетами, затем пушками, потом пиками, а когда кончились орудия, принялись утюжить друг друга нашими штуками. Благо, следуя за спросом, промышленность в свое время навыпускала их в огромном количестве.
Нам ли не знать, чем это кончилось. Отбросили они себя далеко, приблизительно в наш век. В связи с этим возникли новые заботы, поэтому жить стало интересней, веселей. Так, в своем веке они ходили чуть ли не голые, поскольку позволяли и климат и красивые тела, у нас же плохое питание и погода вынудили их постепенно облачиться в одежды. Радовались недолго. Женщины, привыкшие у себя к элегантности, не захотели ходить в мятых платьях и брюках…
Была бы проблема, изобретатели найдутся. Самый предприимчивый из них и приспособил для приведения в порядок материи нашу штуку. И сразу обнаружилось, что она рождена именно для этого, а не для разбивания орехов и голов. А назвали, ее, как вы уже догадались, – вот загадка лингвистам! – тоже утюгом.