В. Руделев. Магический смысл придорожного камня

Город на Цне. – 1994. – 29 января (№ 5).

МАГИЧЕСКИЙ СМЫСЛ ПРИДОРОЖНОГО КАМНЯ

О книге стихов Евгения Харланова

Я увидел Харланова жарким летом 1978 года. Он катал в парке малыша-сына, стоя вверху на горке и ненароком глядя в закатное небо. Он был высок и молод, бородка делала его похожим на Мефистофеля, в глазах жуткий огонь соблазна. Устав катать сына, он съехал с горки сам подошел ко мне и представился.

В тот же день, я получил от него рукописную книгу стихов «Сильнее противодействие», которую с удовольствием прочел и отрецензировал. Возникло ощущение от встречи с большим мастером, тонким художником, философом, человеком, случайно забредшим в нашу обыденную жизнь. Я сравнил его с Фетом – и сам испугался своего сравнения: так необычно оно было для тех невыдающихся лет, когда в поэтах больше всего ценили ординарное начало.

Через несколько лет книжку напечатали в Центрально-Черноземном издательстве, а меня снова попросила написать рецензию. Я согласился, несмотря на занятость. «А, что писать-то? – подумал я. – Ведь уж все написано. Нужно только найти в домашнем архиве». Я имел в виду свою старую рукопись. Нашел ее и перечитал, потом решил проверить приведенные примеры. И – ужас! Ни одного из них не было в тексте. Таков был, оказывается, стиль черноземных редакторов: либо не печатать вовсе, либо так печатать, чтобы от таланта не оставалось и следа!

Своей настоящей книги Евгений Харланов так и не дождался. Выходили серые, бездарные сборники хозяев литературных кормушек, Харланов с женой, Риммой Дмитриев, пой, тоже ездил в Воронеж – не с пустыми рунами:.. Но, видимо, мало было их рук.

В 1993 году Харланову исполнилось пятьдесят лет, его приняли в Союз российских писателей. И это было последнее событие в жизни поэта, не дорожившего жизнью в силу того, что она все больше и боль, те теряла для него смысл. В конце минувшего года вышла книга стихов «У придорожного камня», которую на средства мэрии издал уже известный беспризорным тамбовским поэтам редактор А. Чернов. Дивное предисловие написал друг поэта журналист Е. Писарев. Если бы книга вышла хоть годом раньше! Если бы у поэта Харланова, высокого, одаренного, вовсе не рядового, была бы хоть какая-то надежда. Да. О нем писали. Да. В «Книжном обозрении» однажды он был назван лучшим поэтом России, Но тамбовское окололитературное общество было такой оценкой испугано и обижено. Я помню, что моя уже упомянутая рецензия на тоненькую «черноземную» книжечку Харланова не была опубликована. Вместо моей рецензии напечатали другую – беззубую, малограмотную. «Тамбовская правда» была всегда верна себе, и она воспитывала мелких, завистливых людей, которые в чью-то гениальность поверить не могли, а своей у них отродясь не было.

И вот книга «У придорожного камня». Итоговая. Последняя – сам поэт ее собрал и подготовил к печати. Лучше не будет. А что ж в ней есть? Есть в ней – чистое, незамутненное восприятие мира, жизни, любви, отечества. Никакого пафоса, никакой партийной лжи или мелких счётов. Какие небесные вале, ты у приземленных людей и городов, сознательно униженных бездарными архитекторами и хозяевами безвкусных властительных кабинетов:

Весною города
внезапно вспоминают
свое родство с морями
и с горизонтом связь…
А в людях птичья кровь.
Задумались на грядках.
Белеют подбородки
на черенках лопат.

Поэт был тихим беззлобным человеком, не ходил на митинги, не занимался политикой, не бунтовал против властей. И вдруг:

Куда они летят
меж яблонь и заборов?

Вся жизнь поэта Харланова, если как следует присмотреться, была протестом. Я не имею в виду его нестандартного бытия – оно, кстати, в писательской развращающей среде не такое уж нестандартное. Я имею в виду нетипичную образованность поэта, его философичность, его образное мышление, пересеченное математической формулой Пространства и преобразованное омонимической абстракцией Времени:

Громаден безграмотный гром,
в нем грохота больше, чем смысла,
и молний бегущий разлом,
как древние буквы и числа.

Образная модель мира у Харланова многогранна, многомерна. Эта многомерность достигается неоднократным сравнением одного и того же с этим, с тем и еще с чем-то. Но такие чары сейчас доступны многим, хотя и не всем. У Харланова почти во всех стихах – сплошной образ, то есть параллельная картина событий – реальность и иная реальность, выступающая как ирреальность, как мечта о земле, на которой не успел побывать, о пространстве, в котором будет лучше, чем здесь.

Вот стихотворение «Капризы памяти». Промелькнувшее воспоминание о теплом лете. Через золотую закатность и желтизну кошачьих глаз ход мысли приближается к югу, среднеазиатской зрелости плодов. И тогда все вдруг становится – восточным, теплым:

ТЭЦ бирюзова и узорна,
как самаркандская мечеть.

Стихотворный очерк о нелете короток и истеричен, как рисунок любимого поэтом Пикассо. Его нужно очень быстро завершить, а картина Востока только начала брезжить. И вот – «азиатская расцветка плодов с рекламной кожурой»! И – самое главное! – с упором в близкого человека, в женщину:

И мошкары толкучей сетка
перед лицом твоим – чадрой.

Я люблю погружение в образный мир Харланова, в его сказку о птицах, о черных котах под черносливом (какой живой и неахроматичный этот черный цвет!). Я люблю харлановскую оду меди, его гимн слову и грамматике луга. Я люблю ходить, как «по эклиптике эпителик», погружаясь в палеолит и не боясь «гештальтов». Поэзия Харланова, может быть, и сложна, но она не вычурна, не фальшива, а поэтому – постижима, как «Королева Изабо» того же Пикассо.

Я рад выходу в свет этой книжки, упреку и торжеству одновременно, смелому высвету Времени и искривлению хохочущего Пространства. Для меня книга Харланова – праздник. И для всех, кто умеет мыслить поэтемно, – это праздник, радостный карнавал мыслей и чувств, расцвеченных образов, острых метафор и емких сравнений.

Тамбовская ассоциация российских писателей выдвигает книгу Евгения Харланова «У придорожного камня» на соискание Государственной премии за 1994 год.

В. РУДЕЛЕВ
Председатель
Тамбовской ассоции
российских писателей
профессор

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ К ПРЕДИСЛОВИЮ

Поэтический протестантизм у Евгения Харланова, о котором пишет В. Руделев, был глубинным, замещенным на густой метафоричности, на сложных исторических аналогиях. Его не следует путать с иносказанием, эдаким кукишем в кармане, обычно присущими басням и стихам с моралью. Мол, не каркай попусту – будешь всегда с сыром. Истинный поэт – по природе своей протестант, он, сам того порой не ведая, постоянно опосредованно выступает против пошлости обыденной жизни.

Но сознательно шарахаться от обыденности жизни – значит уходить от злобы дня. Пабло Неруда советовал поэтам не бояться пошлости, ибо тог» да взамен они получат холод. У Харланова этот спасительный клапан прорвался озорными стихами, протестантизм поэта выражался, что называется, открытым, текстом.

Разбирая архив, я наткнулся на пародию, написанную Харлановым на известные стихи а общем-то хорошего поэта Александра Межирова. Но они были настолько затерты, настолько опошлены, что просто напрашивались на пародийное очищение. И Харланов мастерски провел эту операцию.

КОММУНИСТЫ – ВПЕРЕД
А когда в магазине давали курей,
И кончались они – волновался народ…
Тихо зав прошептал продавцу из дверей:
«Коммунистам вперед, коммунистам вперед…»
В море копотью реи пожар пропитал,
И хотел было к шлюпкам бросаться народ…
Грозно выстрелил в воздух
парторг-капитан:
«Коммунисты вперед: Коммунисты, вперед!»
А когда раздавали квартиры, посты, –
Где ковры, и сортиры, как мраморный грот…
Безнадежный дурак, если сунулся ты!
Коммунисты вперед! Коммунисты вперед!
1987 г.

Правоверные коммунисты, конечно же, обидятся на эти стихи, станут доказывать, что партия боролась за чистоту своих рядов (было с чем бороться). Если обида будет нестерпимой, то оскорбленные в своих лучших чувствах партийцы могут слово «коммунисты» заменить на «демократы». Тем более что стихотворный размер от этого не нарушится. Можно также использовать слово «Депутаты», имея в виду нынешних избранников народа. Их в первую очередь очень, волновал вопрос своего оклада-жалованья и прочие материльные блага… Теперь вы понимаете, какую замечательную пародию сочинил для протестующей части населения талантливый поэт Евгений Харланов? А в иные времена эти стихи потянули бы на десять лет без права переписки.

Евгений ПИСАРЕВ.