Владимир Попов. Михаил Чуб, епископ Тамбовский
Город на Цне. – 1999. – 17 февраля. – с. 6.
МИХАИЛ ЧУБ, ЕПИСКОП ТАМБОВСКИЙ
Владимир ПОПОВ
В уходящем веке на епископской кафедре в Тамбове побывали два выдающихся иерарха Русской православной церкви. Архиепископ Лука, Войно-Ясенецкий, служивший здесь в 1943-46 годах, совмещал пастырско-церковную деятельность с медицинской наукой и хирургической практикой. Архиепископ Михаил Чуб, возглавлявший тамбовскую епархию более десяти лет до самой своей кончины в апреле 1985 года, сочетал пастырское служение с трудом богослова-историка, специалиста по древнехристианской письменности.
И внутренне, и внешне архиепископ Михаил был разительно похож на знаменитых оптинских старцев прошлого века. Та же светоносная духовность, та же широчайшая культура и разнообразие интеллектуальных интересов. И аскетизм тоже своеобразный. Не мрачный, не самодовольный. А наоборот, радостный, скромный и веселый. Во время увлеченной беседы он мог так оживляться, что смеялся по-детски заразительно.
«Отечество нам Царское Село», – часто срывались с уст «Михаила Чуба пушкинские строки. Живописный пригород Петербурга был его родиной. Родился он в 1912 году. Пушкинский дух сказался и на семейных увлечениях. Отец Михаила, Андрей, священник местного храма, любил философию, богословие. Мать, Елизавета, была неравнодушна к поэзии, сама сочиняла стихи, хорошо знала иностранные языки.
Несмотря на жизнерадостный характер, Михаил Чуб не был баловнем судьбы. Вал репрессий, обрушившийся на жителей Ленинградской области после убийства Кирова, ударил и по семье Михаила. Семья была сослана в далекий Казахстан. Михаил Чуб оказался единственным кормильцем, подрабатывал кое-где. На его иждивении – больные родители и брат. Юноша надорвался от тяжелых нагрузок. Результат непосильных трудов, недоедания, врожденной физической слабости – дистрофия. Но в немощном теле обитал неуемно-деятельный дух. Жажда знаний была всеохватывающей. Михаил ставит цель: овладение европейскими языками. Он одновременно учится заочно в языковом вузе и в гидрометеорологическом институте. Накопленные знания тут же отдавались на пользу людям. После отмены ссылки Михаил работает школьным учителем, лесоводом, преподавателем танкового училища.
Вернувшись в 1947 году на берега Невы, Михаил Чуб круто меняет стезю. В Ленинградскую духовную академию приходит новый студент. Студент изрядно подготовленный, с багажом разносторонних знаний, закаленный жизненным опытом. Главным предметом становится церковная история. На последнем курсе он пополняет ряды преподавателей. А через три года Михаил Чуб принимает монашеский постриг, и митрополит Григорий Шлиссельбурга ский рукополагает его во епископа.
Нескончаемы странствия по епархиям: Смоленская, Ижевская, Ставропольская, Воронежская, Краснодарская, Тамбовская. Время административных забот, пастырское попечение о душах. Каким-то чудесным образом пастырь находит время и для занятий наукой. Однажды избранная тема становится магистральной и пожизненной: «Священномученик Мефодий и его богословие». Первый научный руководитель профессор академии Алексей Сагарда говорил: «Архиепископ Михаил – первоклассный ученый. Он мог бы быть крупнейшим византологом, но его интересы сосредоточились на изучении проблем Древней церкви, на выявлении изначальной сути христианства».
Мефодий – личность универсальная: пастырь, поэт, богослов, философ. Богатым наследием занималась когорта западных литературоведов и богословов. Но каждый из них разрабатывал какой-то один пласт творчества Мефодия. Михаил Чуб смог объять необъятное. Личность Мефодия, тогдашняя эпоха, круг богословских исканий, сочинения мыслителя были раскрыты им с необычайной полнотой.
Большинство ученых, работающих в облаете ранней церковной письменности, ведут поиск так называемых «аграфов». «Аграфы» – в переводе с греческого: «незаписанные». Это изречения Христа, не вошедшие в канонические евангелия, но зафиксированные в сочинениях отцов церкви, в произведениях древних христианских писателей. Михаил Чуб сделал ряд интересных открытий такого рода. Его работа «Аграфы в творениях священномученика Мефодия» появились на свет еще в начале пятидесятых годов. Много лет спустя, отмечая тридцатилетие епископского служения, Михаил Чуб держал проповедь в Покровском соборе Тамбова:
– У нас есть идеал подлинно христианской жизни. Это жизнь самых древних христиан. У них не было храмов. Они собирались в домах и катакомбах. Но у первых христиан было великое сокровище. Это святая вера, сердечная любовь к Богу, жертвенное посвящение, жертвенная преданность делу Божию. Я много Лет отдал научно-богословским изысканиям. Изучая жизнь Древней церкви, я черпаю оттуда вдохновение. У меня часто спрашивают, какой момент в моей жизни был самым счастливым. И я не задумываясь отвечаю: открытие одного замечательного аграфа. Я отыскал его в творениях Мефодия, святого священномученика. Это слова Господа Иисуса: «Если вы исполните волю Отца Моего, то будете, как светильники, наполненные вечной жизнью. Бодрствуйте же, чтобы вам возможно было со Мною войти в пучину нетления. Поэтому сохраняйте свои светильники неугасающими, чтобы войти в чертог вечности». Христианин – это человек, в котором сияет Вечность. А христианство – это новая просветленная жизнь. Так учил Христос, апостолы и церковь…
С 1953 года Московская патриархия привлекала Михаила Чуба к сотрудничеству с Отделом внешних церковных сношений, и он выезжал довольно регулярно в страны Западной Европы. Но эта работа носила не столько научный, сколько общественный характер. На Третьем всехристианском мирном конгрессе в Праге в 1968 году архиепископ Михаил представлял русскую делегацию и выступал с основным докладом. Как человек энциклопедически образованный и с широким духовным кругозором, он не мог оказаться в стороне и от экуменических процессов. Долгие годы он состоял постоянным членом комиссии по вопросам христианского единства и межцерковных отношений. Участие в межконфессиональных встречах высшего ранга не сделало архиепископа Михаила выразителем только лишь официального экуменизма. И, в своих епархиальных приходах Михаил Чуб не утрачивал способности воспринимать христианство во всем многообразии. На приеме в канцелярии у архиепископа часто можно было видеть пасторов и проповедников из местных протестантских общин. И это были не формальные, протокольные встречи, а живой обмен духовным опытом, совместное размышление о Божьем промысле в мире и в разных церквах. Близким другом архиепископа был пресвитер Тамбовской общины христиан-баптистов Михаил Цветков. Они подолгу беседовали, обсуждали методы душепопечительства, делились духовной литературой. Если кто-то из прихожан православного храма вдруг изъявлял желание побывать на богослужении у христиан других конфессий, архиепископ без всяких оговорок давал свое благословение. К нему тянулось немало ищущих душ. И они, конечно, вопрошали, какая же церковь самая правильная?
– Бога нельзя заключить в рамки какой-либо одной конфессии, – объяснял архиепископ. – Там, где верят от сердца в Иисуса Христа, признают его Спасителем и Господом, исповедуют Святую Троицу, нелицемерно любят Бога и ближнего, – присутствует Истина.
Частая причина споров и разделений – недостаточная осведомленность о том, чему же учит другая сторона. Устранению этих причин как раз и посвящал немало научно-богословских статей архиепископ Михаил. Сейчас, когда культурный и христианский мир готовится к великому юбилею, к празднованию двухтысячелетия христианства, многие работы архиепископа звучат весьма актуально. Еще в 1965 году церковный ученый приветствовал появление одной необычной книги. Ее создатели – сорок западных богословов из разных христианских конфессий. Одна цель объединяла всех авторов – постичь божественный образ основателя христианства. Библейский старец Симеон предрек младенцу Иисусу «быть предметом пререканий». – Лк. 2,34. Споры вокруг имени Христа никогда не утихали. Хорошо, когда жаркие словопрения переходят в русло спокойного диалога. Тогда они не разрушают, а созидают. Не разводят по баррикадам, а сближают и примиряют. «Пришло время для плодотворной совместной работы богословов разных исповеданий над важнейшими христианскими проблемами, – писал архиепископ Михаил, анализируя экуменический сборник. – Думается, что конфессиональные и субъективные предпосылки односторонних богословских концепций будут все дальше отступать перед светом единой и объединяющей Христовой Истины».
«Свет единой Христовой Истины» архиепископ Михаил видел не только в предметах чисто церковных или сугубо богословских, но и в русской классической литературе. Он хорошо знал и понимал, что ни один из отечественных писателей не был абсолютно глух к христианским идеалам.
– Владыке был мил образ старой дореволюционной России, – вспоминает священник Владимир Кленин, благочинный тамбовской епархии. – Я тогда служил при нём иподиаконом. Не раз слышал, как он какие-либо житейские или церковные случаи сравнивал с эпизодами из русской литературы, из русской старины. Отрывки мог очень большие цитировать из стихов и книг. Ну а уж больше всего он, конечно, любил Лескова. Юмор лесковский находил место в душе владыки. Жизнь духовенства, описанная Лесковым, интересовала. К тому же владыка был очень хорошим рассказчиком. Слушаешь его, общаешься и сам будто в русскую старину переносишься. А Россию советскую он всерьез не принимал.
Россия советская не спускала с архиепископа и богослова строгих глаз. Делал она это через полномочных по делам религий, через церковные исполорганы. «Считаю, что держать архиепископа Михаила в нашей епархии нецелесообразно, так как он осуществляет меры по укреплению материальной базы церкви, нарушает уставный порядок по ограничению влияния церкви на детей и подростков», писал в отчете ставропольский уполномоченный. Отдельные члены церковной двадцатки тамбовского храма, послушные чиновничьей воле, тоже стояли начеку. Они сочиняли жалобы, рассылая их по всем духовным и советским инстанциям. Челобитные эти содержали мелочные придирки, необоснованные домыслы и обвинения в антипатриотизме.
Тамбовский краевед Валентина Кученкова обмолвилась о чувстве духовного одиночества, которое было неизменным спутником архиепископа. Естественно, непонимание окружающих преследует любого человека, а уж неординарного – тем более. Жизнь архиепископа протекала в разных мирах. Мир науки и культуры. Встречи с известными литераторами, богословами, церковными деятелями. Дружба с лучшими представителями православной церкви. Не раз навещал Михаил Чуб архиепископа Луку в Крыму, получал от него много добрых советов, совершал вместе с ним богослужения. Оказал большую помощь Марку Поповскому, когда этот публицист решил взяться за написание книги о жизни и житие прославленного профессора медицины и церковного пастыря. Михаил Чуб с восторгом отзывался о трудах Александра Меня, называя его «умнейшим и ученейшим батюшкой, гордостью Церкви».
Обстановка в епархиях всегда наисложнейшая. Давление со стороны властей предержащих. Ведь по негласной инструкции хотя бы один храм ежегодно в епархии должен закрываться. А тут еще нескончаемые внутренние настроения, конфликты. Требовались практическая сметливость, решительность и святительская твердость, когда речь шла о перемещении священников, о наказаниях нерадивых. «Священники наши во Христа крестились, но, к сожалению, не все во Христа облеклись», – не раз сетовал архиепископ, беседуя с баптистским пресвитером Михаилом Цветковым. – Древние рукописи, архивы, библиотеки – вот моя родная стихия. Здесь я душой отдыхаю. Править епархией – дело из другого разряда, иной выучки, иной закалки требует».
Епархиальная беспокойная жизнь подтачивала и без того очень слабое здоровье архиепископа. Дни его земного странствия были уже сочтены и завершились весенней пасхальной порой. Как раз в то время, когда на земле российской начали всходить робкие ростки перестройки. Осталась огромная библиотека. Она служит сейчас богословской науке в фонде Данилова монастыря. Остались капитальные труды, обильно рассыпанные по церковно-периодическим изданиям. Сохранились •проповеди в личных и государственных архивах.
– В лице апостолов и других свидетелей и свидетельниц Церковь получила незыблемое основание святой веры и сама стала проповедницей воскресения Господа Иисуса Христа во все времена и для всех народов, – говорил архиепископ в одной из пасхальных проповедей. – Почему же мы, члены Церкви Христовой, для которых ежегодно возобновляется радость воскресения, не воскресаем духом, не получаем дерзновения для борьбы с гнездящимся в сердце злом? Наверное, потому что мы мало любим Господа Своего?
Давно известно, что жизнь человека не количеством прожитых лет измеряется. А жизнь архиепископа Михаила? Какие ценности ее определяли? Добро, сила любви и свет единой Истины.
Архиепископ Михаил во время посещения храма в райцентре Сампур тамбовской епархии. 1982 г.
Архиепископ Тамбовский и Мичуринский Михаил Чуб (1912-1985 гг.)