Новая тамбовская газета (Город на Цне). – 1995. – 26 мая (№ 21).
Я не знаю, когда человек пишет стихи – когда ему очень хорошо или когда ему плохо. Ведь чтобы написать о чем-то, надо пережить это, и кто знает, чего в этом моменте жизни будет больше – счастья или горя.
Но я уверена – пока люди будут писать стихи, жить стоит хотя бы ради того, чтобы, перечитывая в десятый раз какое-нибудь, пусть и не очень профессионально зарифмованное четверостишие, понимать: вот это – твое, ты думаешь и чувствуешь так же, а значит, есть в этом мире еще одна близкая тебе душа.
Наши авторы – все они живут в Тамбове – очень разные. Самой старшей – Юлии Дмитриевне Дунаевой – семьдесят. У нее интересная судьба. Многие тамбовчане знают Юлию Дмитриевну, она долгие годы преподавала в музыкальной школе, и эта любовь к музыке звучит в ее стихах.
Они написаны человеком с молодой душой, может быть, такой же молодой, как у Оли Золотухиной, пятнадцатилетней школьницы, которой уже довелось публиковаться.
У Ларисы Астаховой, пожалуй, самый солидный поэтический опыт, выпущены книги ее стихов.
Остальные авторы меньше знакомы читателям, но, будем надеяться, запомнятся, полюбятся, и кто-то будет ждать новой встречи с ними.
М. ФАДЕЕВА, «НТГ»
Лариса АСТАХОВА
СТЕКЛЯННАЯ СТЕНА
Печальная рыба гурами –
С лицом, как лупа над горами,
С лазурной и гибкой спиною,
Живя за стеклянной стеною,
Со мной говорила вчера.
Сложив плавников веера.
То ими все перебирала
И, словно на арфе играла,
А я головою кивала,
Как будто бы все понимала,
Грустя у стеклянной стены,
Но только с другой стороны.
ВЛАДИМИРСКОЕ ЭХО
Глухо эхо охало,
С колокольни окало
Облаку – около:
«Долго ль звону
Длиться долу,
будто дыму
сизому?»
Пропадает и – сызнова
К охристому облаку –
Ко Христову облику…
Ольга ЗОЛОТУХИНА
ПОЛЕТ
Я недавно спрыгнула с крыши
К людям, вниз, где меня кто-то ждал.
Вот земля. Я все ближе и ближе
К человеку, который позвал.
А пока я лечу – все же странно,
Вдруг не примут меня там, внизу.
Вдруг не примут, а мне это важно.
Что ж, хоть раз пророню и слезу.
А пока места нет для печали.
Разобьюсь или нет, все равно.
Ведь не все то, о чем мы мечтали,
Выполняется, словно в кино.
И чудесная радость полета
Успокоит изнывшую грудь.
Заплачу я ведь жизнью за что-то…
А пока – дайте глубже вздохнуть!
*
Когда погаснут фонари
И почернеет ночь,
Я этот дом покину вдруг,
Уйду отсюда прочь.
Уйду дорогой непростой
По Млечному пути,
Мне надо среди сотен звезд
Одну свою найти.
Я долго шла, и вот она
Блеснет мне сквозь туман…
И я проснусь… Увы, как жаль;
Все это был обман.
*
Когда мне будет 60,
То а в кругу своих внучат
Начну рассказывать им сказки –
Все о тебе, сгущая краски.
Когда мне будет 35,
То я начну роман писать.
Героем главным будешь ты.
Но это все мои мечты…
Исполнится 17 лет –
Нарву ромашек я букет,
И буду ждать, придешь ли ты
И принесешь ли мне цветы.
Ну а пока – 13 лет…
Купили мне велосипед.
Куда, скажите, еду я?
Тебя искать, судьба моя.
1991 г.
ДОБРЫЙ СОВЕТ
Хотел собаку ты ударить поводком.
Не делай так, ведь пожалеешь ты потом.
Хотел предать ты друга своего,
Но пристальней взглянув в глаза его,
Ты почил, что предать – это убить.
IIчто ты не достоин другом быть.
Хоть неизвестен ты, хоть знаменит –
Не бей других, и сам не будешь бит.
1991 г.
Ольга БАРЫКИНА
Последняя прочитана страница.
Что было, то уже не повторится,
И заметет метель
дорожку у калитки,
А новый день забудет все
ошибки.
И в сердце боль испив до края,
Любовь прошепчет, умирая,
Короткое и позднее – прости.
Не будет той весны – ее не жди.
И небо навсегда затянут тучи.
Но все равно пробьется светлый лучик
Надежды, глупой и пустой.
Но не кричи ты вслед любви:
«Постой!»
Последняя прочитана страница.
Что было, то уже не повторится.
Алла ГРИГОРЬЕВА
ГОРЬКОЕ
Вот и все, вот опять бездорожье.
Не придешь – бесполезно ждать,
Звать, просить, умолять, унижаться…
Надо пробовать забывать.
Возвращаться в свое одиночество
И бить себя по рукам,
Тянущимся к телефонным
Дисковым номерам.
Бороться со снами и памятью,
что вновь воскрешают тебя.
Так голос твой хочется слушать,
Я а слух превратилась вся.
II бесправною маяться ревностью –
где ты теперь и с кем?..
Я твоей нелюбовью брошена,
Я забыта тобой насовсем.
Юлия ДУНАЕВА
МИР МУЗЫКИ
Включила радио, и в комнату как будто,
Вошел прозрачно-родниковый звук.
Звучало нежно григовское «Утро»,
И сердце сладко защемило вдруг.
Припомнилось, как часто я играла
«Пер-Гюнта» на уроках для детей,
Как новую страну им открывала –
Страну любимой музыки моей.
В ней жили вместе, никогда не ссорясь,
Всем людям щедро свой талант даря,
Рахманинов, Бетховен, Шостакович,
Шопен и автор «Жизни за царя».
Волнуюсь и сейчас до слез порою,
Услышав тот или иной мотив.
Я в мире музыки всегда жила душою,
Все звуки через сердце пропустив.
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Она приходит к нам нежданно,
Быстрей по жилам гонит кровь.
Всегда прекрасна и желанна
Святая первая любовь.
О, как тот счастлив, кто находит
Любовь однажды и навек.
А чаще та любовь уходит
И тает, как в апреле снег.
И пусть когда-то вы расстались,
Врозь ваши разошлись пути,
Но сколько б после ни влюблялись,
От той любви вам не уйти.
Она вам кажется всех лучше –
Ведь сами лучше были вы,
Чисты и юны были души,
Чисты и помыслы в любви.
Проходит жизнь, дошла до края,
Не я одна – все старики
Когда-нибудь вдруг вспоминают
О первой, давней той любви.
В груди забьется сердце зыбко,
И легче груз прожитых лет.
А на лице мелькнет улыбка,
И в ней – любви той первой свет.
Михаил ТИТОВ
ИЗ ИВАШКЕВИЧА
Всего ничто отведено природой
Порхающему легкому народу,
Что издали я прилил за цветы
Необъяснимой нежной красоты.
Взгляни вокруг! Все та же красота!
Что даже слов не подберут уста…
Восход – закат: и вот наш день угас.
А мир по-прежнему прекрасен и без нас…
Александр ФЕДУЛОВ
Пустынный столик –
Я – Ева – Ангел – Я –
Ветер с моря,
Шуршащий меж страниц Евангелия
стольник,
Я – Ангел – Ева – Я –
Пустынная скамьи,
Качающийся блик вверху – бадья
Над синим входом штольни…
В песке увяз,
Задумчив, смотрит школьник –
Карьер – Весна –
Зеленый треугольник…
Веснуется ветреный ветер,
Весницы свои распушив,
Сгоняет в зеленые сети
Открывшихся взору: я – жив!
Я жив – и веснуется ветер.
Я жив – и весницы бредут.
Я жив всеми ветками ветел,
Что солнце для жизни крадут.
Я жив… И на белом скелете
Гремучие змеи цветут.
Ольга БИРЮКОВА
ДЕРЕВЕНСКИЕ НАПЕВЫ
В провинциальной стороне
тоска почти невыносима! –
Люблю Отечество – но дыма,
как и золы, хватает мне!..
В провинциальной стороне
патриархальные мужчины
по древнеримскому почину
находят истину в вине…
Плывут по небу облака
над пасторальною картиной,
кричит петух, ревет скотина…
Все на века, все – на века!..
«Не дай мне бог сойти с ума», –
я в свой черед молить готова,
но на губах стихает слово…
А над деревнею – зима.
*
То весело, то грустно –
Ужель и в сорок лет
Все так же живы чувства,
А молодости нет?
И грустно, и тревожно,
и хочется понять
ужель еще возможно
пленяться – и пленять?!
*
Целитель мой, бумаги чистый лист,
от скольких бед ты спас меня – не счесть!
Не потому ль и я на свете есть,
и рампы свет, и темнота кулис?
О, сколько ж было сыграно ролей
(нелепых и ненужных, может быть),
но разве б я посмела Жизнь любить,
когда бы жизнью не платила Ей?
СЛОВО
«Мысль изреченная есть ложь»
Ф. Тютчев
Мысль, облеченная в слова,
Хрупка порою, как тростинка.
И рвется, словно паутинка,
Лишь обозначившись едва.
Но – слово – было во главе!
Не потому ль сегодня снова
Ищу единственное слово –
Иголку в скошенной траве?
«Мысль изреченная есть ложь», –
Какое горькое признанье.
Но сквозь запреты мирозданья
Как образ легкий пронесешь?
Как сбережешь его черты
В черте непрочности земного?
И снова возникает – слово –
Под душным сводом глухоты,
И озаряет этот свет.
«Молчанье золота дороже», –
Так говорят. Но словом «Боже»
К тебе взывали сотни лет
Как к высшей правде, как к суду
За все содеянное нами –
И называли именами
Надежду, радость, боль, беду –
Все, что явившись в мир едва,
Себя осмыслить захотело –
Все, жизнь, и смерть, душа и тело –
Все суть слова…
Староюрьево