Марина Фадеева. Небольшая графомания

Город на Цне. – 1997. – 29 октября.

НЕБОЛЬШАЯ ГРАФОМАНИЯ,
то есть монография,
посвященная одному сказочному коту

Марина ФАДЕЕВА, «ГнЦ»

Хотите знать, что делает сказку настоящей сказкой? Наличие в ней кота. Это лукавое, эгоистичное, благодушно-равнодушное к окружающим существо, хоть и бродит обычно само по себе, по каким-нибудь задворкам, на самом деле очень часто является ну просто центром повествования, вокруг которого и вращаются остальные сказочные герои. Колоритнейший кот из философской и ироничной сказки «Брусничный дождь» журналиста Евгения Писарева и поэта Евгения Харланова (к сожалению, не дожившего до этого издания) достоин, как мне кажется, отдельного рассказа. О самой книге уже немало сказано и читателями, и критиками, и наверняка будет сказано и написано еще немало, как и о ее героях – Ночном Маэстро и Фаине. Но кто знает, появилась бы на свет эта чудесная книга (сказку для взрослых совсем непросто написать), не найди авторы на чердаке старого дома амбарную книгу – дневник кота Шанса, который они и перевели с кошачьего языка на человечий.

Кот Шанс – конечно же, самый яркий образ, вызывающий {несмотря на явно отрицательные, но такие близкие человеческой душе стороны характера) симпатию. К тому же читателю сразу становится ясно, что это не обычный, пусть и обаятельный кот, а великий прозаик. Вот как начинается его вхождение в литературу: «Если вы обещаете говорить с уважением о моем писательском таланте и представлять меня в Сказочной стране по имени-отчеству Шансуа Бенедиктович, а по фамилии Псевдоним, то так и быть – я накормлю вас рыбой». И хотя коту объясняют, что псевдоним – это не фамилия, он все равно упрямится и настаивает на этом «звучном и красивом» слове.

Вообще Шансуа Бенедиктович – отныне я буду называть его только так, ведь фамильярность ему, как он говорит, чужда – любит всякие иностранные и ученые слова. Например, он сообщает, что его интересует «энтография», Ну да, в смысле – этнография, наука о быте и нравах разных народов. Он собирается описать их в своей «графомании»… Ах нет, – монографии, а впрочем, «неважно, смысл один».

Шансуа Бенедиктович недаром относит себя к лучшим умам «просвещенного кошачества», называя «известным прозаиком, автором величайших литературных произведений» (правда, они еще не напечатаны} но ведь не это главное). Ему присущи и апломб, и некоторая .утомленность славой, и святая уверенность в том, что «читать – это дело читателей. Мы, писатели, только пишем». А где вы видели великого прозаика без всех этих признаков звездной болезни? А таланта Шансуа Бенедиктовичу, поверьте, хватает – ой говорит афоризмами, которые наверняка будут цитировать его почитатели, И я тоже не могу отказать себе в удовольствии.

Вот, например: «Если колбаса не идет к Шансу, он не считает зазорным прийти к ней сам. Во всем, что касается жизненно важного, гордость неуместна», или «Близок локоть, но своя рубашка ближе к телу!»

Вообще, житейская философия Шансуа Бенедиктовича очень близка многим из нас. Посудите сами: «Каждый должен прежде всего позаботиться о своем ближнем. Так? А кто
может быть ближе самого себя? То-то… Поэтому не позаботиться о себе – это просто преступление!»

Шансуа Бенедиктович не чужд и политики, и тут он тоже узнаваем:

«– Пора выяснить отношения, Фаин, – решительно заявил он. – Ты разделяешь мои убеждения?

– Если бы я имел какие-то убеждения… – вздохнул Фаин.

– Вот и я говорю: разделяй мои, и ты будешь их иметь!»

Что касается убеждений, то они особо четко проявляются у героев книги, когда те попадают в Сказочную страну, в государство, которое представляет собой газетный лист, где каждый подданный является буквой. Каждая буква должна занимать свое твердо установленное место. Есть буквы заглавные – правители, есть строчные – народ. Есть и свои бунтовщики в газетной стране – люди, не вступившие с Великим Гроссмейстером в соавторство, то есть не предоставившие правителям страны «право думать и писать за них, когда это необходимо». У Великого Гроссмейстера есть Большие Ножницы, и всех неугодных он может просто взять и вырезать из своей страны вместе с куском этой страны.

Вот и приходится Шансуа Бенедиктовичу как-то приспосабливаться к такой жизни, как-то устраиваться в ней.

«– Вы к каким жанрам расположены? – внезапно спросил Гроссмейстер.

– Я? М-м… К мяумарам, муамярам то есть… – пытался вспомнить кот мудреное слово.

– А как вы себя чувствуете в жанре доноса?

– Великолепно! – с готовностью гаркнул Шанс. – И до носа, и даже до кончиков усов».

Слаба кошачья натура, как и человеческая. Шансуа Бенедиктович, став в Сказочной стране Штатным Писателем и Особым Надзирателем, а проще говоря, шпионом, оправдывает себя так: «Я не шпионю, а присматриваю за вами в ваших же интересах». Знакомая фраза, не правда ли?

Но хоть и готова я поддаться великому соблазну пересказать всю книгу, все ж понимаю, что совесть-то надо иметь, и оставляю на долю читателя все маленькие и большие открытия и находки, которые ждут его. Скажу только, что, несмотря на все полагающиеся ей злоключения, сказка заканчивается хорошо. Однако газетная страна продолжает существовать. И время от времени в наш реальный мир из сказочного прорывается какой-нибудь очередной Великий Гроссмейстер со своими Большими Ножницами…