Марина Фадеева. Читали журнал «Арион»?

Город на Цне. – 1997. – 29 октября.

ЧИТАЛИ ЖУРНАЛ «АРИОН»?

Марина ФАДЕЕВА, «ГнЦ»

В силу, так сказать, служебной необходимости мне часто приходится объяснять, чем хорошая поэзия отличается от плохой. Дело, скажу я вам, не из легких. Не объяснишь же графоману, которого печатают в какой-нибудь сердобольной газете, что его вирши и настоящая поэзия – это все равно что костюм от Диора и китайско-турецкая подделка. Вот и пришла мне в голову безумная мысль: не эстетов-интеллигентов надо было приглашать на вечер-встречу с журналом «Арион», что прошел недавно в Пушкинской библиотеке, а тамбовских графоманов – может, услышав настоящие стихи в исполнении настоящих поэтов, они бы свои писать бросили. Кому, скажете, эти авторы мешают? Так ведь все больше становится подделок, и мы забываем о том, что поэтический талант – величайший Божий дар, что хорошее стихотворение – холодок по коже, катарсис…

Но, наверное, не надо доказывать это тем, кто побывал на встрече со столичными поэтами, имена которых знакомы любителям толстых журналов, – Инной Лиснянской, Татьяной Бек, Тимуром Кибировым и редактором «Ариона» Алексеем Алехиным. Ждали еще и Евгения Рейна, но он, к сожалению, не смог приехать. А представлял гостей человек, пригласивший их в Тамбов, – Сергей Бирюков.

«Арион» – это единственный в стране поэтический журнал, с ним сотрудничают все ведущие поэты России и русского зарубежья, поэты разных поколений и школ; он считается одним из лучших литературных журналов.

Алексей Алехин рассказал, что идея создания журнала возникла в 80-е, но тогда осуществить ее не удалось. Может, и хорошо, иначе журнал был бы совсем другим. А появился он четыре года назад, не примыкает ни к каким литературным группам, от государства денег не получает, существует на средства меценатов, что позволяет поэтам осуществлять даже такие вот «выходы в провинцию».

Сам редактор оказался пишущим – его верлибры пришлись по душе тамбовской публике. А вообще, я, наверное, впервые увидела-услышала, что сами авторы могут неплохо читать свои стихи (что встречается нечасто), а то и вовсе так артистично, как Сергей Бирюков.

Очень мудрые, философские, тонкие, ироничные и очень разные стихи исполнили Татьяна Бек (преподаватель Литинститута, ведет поэтический семинар) и Инна Лиснянская (в советские времена вместе со своим мужем Семеном Липкиным долго была в невыездных, ее не печатали). При этом они еще, окончательно покорив сердца тамбовчан, признались в Том, что успели полюбить наш город, окруженный, как им показалось, мистическим ореолом поэзии. (Кстати, знакомство это состоялось с помощью краеведа Николая Никифорова, а на другой день продолжилось в литературной студии «АЗ», которую ведет все тот же Сергей Бирюков, где маститым было представлено «племя младое».)

С Тимуром Кибировым, как выяснилось, тамбовских читателей особо не надо было знакомить – перед началом встречи продавали книги, и его сборники расхватали мгновенно. За что Кибирова, принадлежащего к новой поэтической школе, новому поколению, так ценят – и вы тоже можете узнать: его стихи, «приемлющие жизнь», мы сегодня публикуем. А вообще, коль хотите приобщиться к истинной поэзии – читайте журнал «Арион», который, кстати, сейчас уже можно выписать. Наверняка он зачарует, как древнегреческий Арион зачаровал своим пением дельфина, который его и спас. Вот и нас, в нашем море-океане проблем, поэзия сегодня спасает. А значит, спасибо ей, спасибо Поэтам.

Фото А. Аткина.

РОМАНС

Туг у берега рябь небольшая.
Разноцветные листья гниют.
Полусмятая банка пивная
оживляет безжизненный пруд.

Утки-селезни в теплые страны
улетели. И юность прошла.
На заре постаренья туманной
ты свои вспоминаешь дела.

Стыдно. Впрочем, не так чтобы очень.
Пусто. Пасмурно. Поздно уже.
Мокнет тридцать девятая осень.
Где ж твой свет на восьми этаже?

Вот итог. Вот изжога и сода.
Первой тещи припомни слова:
«Это жизнь!» Это жизнь. Так чего ты
ждешь, садовая ты голова?

Это жизнь. Это трезвость похмелья.
Самоварного золота дни.
Как неряшливо и неумело
ты стареешь в осенней тени.

Не кривись – это вечная тема,
поцелуя прощального чмок.
Это жизнь, дурачок, то есть время,
то есть, в сущности, смерть, дурачок.

Это жизнь твоя как на ладони –
так пуста, так легка и грязна.
Не готова уже к обороне
и к труду равнодушна она.

И один лишь вопрос настоящий:
с чем сравнить нас – с опавшей листвой
или все-таки с уткой, летящей
в теплый край из юдоли родной?

1994