Н. Никифоров. Как я был Ходжой Насреддином — Студия «АЗ» / Академия Зауми

Н. Никифоров. Как я был Ходжой Насреддином

Послесловие. – 1993. – июнь (№ 10).

КАК Я БЫЛ ХОДЖОЙ НАСРЕДДИНОМ

1947 год для меня был далеко не лучезарным! Только врожденное жизнелюбие спасло меня от мрачного пессимизма, который бывает следствием большого потрясения.

Лето! Дирекция городского сада объявляет костюмированные карнавалы-балы. Тогда, несмотря на тяжелые послевоенные годы, такие красочные, веселые мероприятия почему-то напрочь забытые сегодня, устраивались часто. Чего стоил недорогой по затратам «Ситцевый бал»! Девушки в туалетах из ситца, юношам достаточно было надеть ситцевый галстук и ситцевую рубашку оригинальной расцветки. Но как это было красиво! Было, было… И вот тогда, в моем невеселом настроении а почему-то вспомнил неунывающего Ходжу с его верным другом осликом, с которым он иногда публично беседовал и тот кивком головы или помахиванием хвоста поддерживал остроумную беседу с хозяином.

Надо же такому случиться: незадолго до войны кто-то из друзей привез мне великолепный таджикский, ручной работы халат и тюбетейку. Дело не сложное, достал шаровары, мягкие ичиги – сапоги из бараньей кожи. За ослом дело тоже не стало. В Тамбове, на улице Карла Маркса жил человек, который использовал осла в качестве гужевого транспорта, запрягая его в двуколку с огромным ящиком, в который он собирал по городу утиль. Хозяин уступил мне осла на день за умеренную плату и прокорм при условии гуманного отношения к животному.

И вот пришел день карнавала. Я жил, кек и сейчас, на улице Горького. В семь часов вечера, облачившись и слегка загримировавшись под Ходжу, выехал из ворот и направился по своей улице к Советской. Редкие прохожие останавливались, молча провожая удивленными взглядами, но когда выехал на главную магистраль города, откуда-то собралась масса народу. Городской транспорт почтительно пропускал нас: меня и осла. Начиная с музучилища, народ с обеих сторон сначала робко, в потом бурно приветствовал нас восторженными аплодисментами, В сад нас почтительно пропустили без билетов, а у касс образовались огромные очереди из желающих попасть на карнавал. Удивительно вел себя ослик – он как будто всю жизнь возил Ходжу Насреддина. Ноги мои волочились по земле, хотя и была уздечка, друг мой сам находил дорогу и следовал по аллеям сада. Мы задавали маршрут движения. Дети робко, с моего разрешения, гладили ослика по голове. Начались реплики: «Не стыдно, такой большой залез на такого маленького?» Я тут же отвечал «Он не ваш родственник, что вы так озабочены?» «Как себя чувствуешь на осле?» Мой ответ: «Лучше, чем среди них». «Твой осел может говорить?» «Да, но понять его может только умный, с двуногими он не разговаривает». ‘»Сколько стоит твой осел?» – «Дорого, потому-что он глупых вопросов не задает.»

Путешествуя по городскому саду, я заехал в Летний театр, где шла пьеса «Сады цветут». Двери театра были широко открыты – жарко. Когда я въехал и меня заметили и зрители, и актеры, аплодисменты раздались и в зале, и на сцене. Спектакль на время прервался. Я поприветствовал восточным поклоном зрителей и артистов и под аплодисменты покинул помещение театра.

Потом меня со спутником пригласили на эстраду. Ослик охотно, с достоинством проследовал за мной, за что получил награду – морковку. Меня наградили чернильным прибором. Долго еще шли в городе разговоры о событии на карнавале. Оказалось, что я нечаянно обидел высокое должностное лицо своим ответом: «Настоящие ослы не обижаются, привилегию обижаться имеют их двуногие подобия».

Я вспоминаю событие сорокашестилетней давности, как веселый эпизод, случившийся со мной. «Счастлив тот, кто умеет радоваться, радуя других», – говаривал Насреддин и я разделяю это мнение. Радостей Вам.

Н. НИКИФОРОВ.
Краелюб.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.