Рассказывает краелюб Никифоров…

МГ-Экспресс. – 1993. – 18 июня (№ 62-63). – Экспресс-репортер. – 9 июля (№2).

Сегодня у нас в гостях известный многим жителям Тамбовской области и за ее пределами НАН – Николай Алексеевич Никифоров, хранитель литературного музея, поклонник восточной философии, собиратель и краевед.

Интервью с ним читайте на 2-й странице в «Тамбовских хрониках».

На снимке Б. Ладыгина: НАН рядом со своим портретом, сделанным народным артистом Юрием Куклачевым.
…………………………………………………………………………………………………….

В канун празднования Пасхи в редакции состоялась встреча с известным краеведом Николаем Алексеевичем Никифоровым. Зашла речь о прошлом, о родном городе, о сегоднешнем дне.

РАССКАЗЫВАЕТ КРАЕЛЮБ НИКИФОРОВ…

Последнее празднование Пасхи, таким, каким оно было в России раньше, я помню в 1925 году. Дом у нас был хлебосольный. Мы справляли Пасху как праздник праздников.

Начиналось с того, что родители покупали знаменитые тамбовские копченые окорока. Коптильня была на нашей же улице, тогда она называлась Поддьяческой, а ныне зовется Чичканова. Кстати, хорошо бы, если эта улица вновь обрела свое старое название.

Аромат испеченных куличей, копченого мяса, крашеные яйца, разложенные на старой скатерти, – все это создавало праздничную атмосферу, как-то вдохновляло.

Яйца были разные, самых необыкновенных цветов: мраморные, ярко пунцовые, зеленые, для кладбища их красили почему-то только луком.

В субботу хозяйки освящали куличи и яйца в Церкви. Весь Тамбов празднично-торжественно направлялся в храмы. И руках у людей – узелки, из которых виднелись бумажные цветы, обязательно бумажные. Куличи были посыпаны сладкой россыпью.

В Светлое Христово Воскресение рано утром вся семья собиралась за большим столом разговляться. Дедушка разрезал кулич, по тарелочкам раскладывались его куски, а также части разрезанных дважды вдоль освященных яиц. Это было такое правило, а не потому, что яиц было мало и не хватало всем членам семьи. Бабушка раскладывала пасху, приготовленную с ванилью, изюмом без косточек. Вкусно было, просто необыкновенно.

После разговлення молодежь, да и многие старики, отправлялись слушать колокольный звон. Все церкви, а их в городе было более двадцати, имели колокольни и отличных звонарей.

Благовест начинался ударами колоколов кафедрального собора (ныне здание краеведческого музея). Они задавали тон. Звонари других церквей стремились поймать первую возможность включиться в праздничный перезвон. Всегда за это право «спорили» звонари Уткинской церкви, она располагалась там, где сейчас стоит областная библиотека имени А.С. Пушкина, и Пятницкой церкви на Базарной площади. Тот из звонарей, кто первым подхватывал удары колоколов главного собора города, становился известным, прихожане поили его вином всю неделю. Купцы, которые были церковными старостами, меценатами, награждали лучшего звонаря-победителя.

Каждая церковь устраивала крестный ход. Собиралась масса людей. Прихожане держали свечи. Торжественно шествовал хор. Рядом шли молодые люди с очень красивыми факелами, которые не дымили. Это было запоминающееся на всю жизнь действо.

Общие крестные ходы в городе не устраивались, только в редких случаях, когда в Тамбов привозили знаменитые иконы – Казанской Божьей Матери, например. Икону встречали, несли по городу, передавали из дома в дом.

По разговорам двоюродных сестер, которые были старше, знаю, молодежь специально договаривалась на это время о свидании, чтобы встретиться в церкви и похристосоваться. Всю пасхальную неделю молодые люди наносили визиты знакомым, чтобы христосоваться и обмениваться сувенирами.

Сувенирные яйца были шоколадные, стеклянные, фарфоровые, деревянные, специально отделанные бисером, из селенита.

Каждая семья заготавливала вдосталь наборы пасхальных сувениров для вручения друзьям, знакомым. сувениры продавали в лавках, магазинах. Особенно много их приобретали купцы. Владелец известного писчебумажного магазина Шераношер одаривал сувенирами почти каждого покупателя.

Стоили яйца-сувениры дешево, копейки. Это сегодня у них «антикварная цена» – в Москве старое пасхальное яйцо тянет на несколько десятков тысяч, не говоря уж о произведениях Фаберже и других известных мастеров. Особенно в те годы славились сувенирные яйца фарфоровой фабрики Гарднера (Гарднеровский фарфор).

Всю пасхальную неделю над Тамбовом стоял колокольный звон. Звонари состязались, кто больше соберет слушателей.

В городе был известный солист Павел, приказчик одного из магазинов. Он звонил в Архангельской церкви, которая располагалась на том месте, где сейчас гостиница «Толна». Прирожденный художник, Павел устраивал целые концерты, исполняя на колоколах русские народные мелодии. Слушать его искусство приезжал архиерей, который заявлял: «Греховно, но великолепное.

Павла не раз приглашали в другие церкви, но он звонил только в Архангельской, церковный староста делал все, чтобы удержать звонаря – платил ему очень много. Да это и понятно; лучший в городе солист.

Корр.: Николай Алексеевич! Что Вы скажете о «Тамбовских хрониках»? Каковы ваши пожелания авторам и составителям историке – краеведческой страницы?

Н.А. Никифоров: О «Тамбовских хрониках» сразу скажу. Полоса нужна, необыкновенно нужна. Она. имеет воспитательное значение, потому что сейчас молодежь как бы проснулась или тотчас просыпается. Она проявляется в Церкви, интересуется обычаями, венчается, крестит детей, чувствуется, что это не дань моде, а здоровое патриотическое дело, и каждая краеведческая страница убавляет кагорту Иванов, не помнящих родства. Но, к сожалению, у нас появилось много начетчиков. Город наш всегда был православным. Сектантства но было. Римом сектантства было Рассказово – там насчитывалось 25 сект всевозможных.

Корр.: Как вы думаете, не приведет ли объективное восстановление нашей истории России к усилению русского национализма?

Н.А. Никифоров: Это возможно. Но не надо сравнивать кого-то с кем-то: «А мы вот лучше тех-то.» Терпимость, самое главное – терпимость. И проблем не будет.

Я был хорошо знаком с семьей Колчинских. Сам Николай Федорович, настоятель одного из московских соборов, протопресвитер, говорил: «Бее религии важны, все. Боги у всех якобы разные, но Бог-то все-таки один».

Колчинский дружил с раввинами, ксендзами. И никому не отдавал предпочтения.

В начале века в городе имелись католический собор, синагога. Интересно, что в Тамбове не было еврейских погромов, прокатившихся в то время по многим городам и населенным пунктам.

Городскую управу в 1911 году возглавлял доктор И. Потапов. Известно, что он пригласил Попова, одного из руководителей черносотенной организации в губернском центре, и сказал ему: «Если твои мальчики позволят что-нибудь, я тебя повешу.» И в Тамбове все успокоилось.

До революции в губернском центре проживало много иностранцев. Взять того же Польмана, который наладил в Тамбове производство известного на всю Россию копченого окорока. Он уехал в Германию в 1914 году а связи с началом мировой войны, хотя в городе его очень уважали и ценили.

Клуб приказчиков возглавлял в Тамбове немец Ландервиц. Это был прекрасный, как мы сегодня говорим, массовик-затейник. Он умело организовывал всевозможные вечера и другие массовые мероприятия.

Пивной завод в Тамбове возглавлял немец Эльмар. Завод располагался там, где сегодня цеха «Комсомольца». Тамбовское эльмарское пиво славилось на всю Россию.

Корр.: Известно, что для производства качественного пива нужна особая вода.

Н.А. Никифоров: Вода поступала из знаменитой Гремячки, тамбовская вода считалась одной из лучших в России и как никакая другая подходила для пивоваренного производства.

Кстати, эта же вода была подведена к источнику Питирима. Одна немецкая фирма поставляла специальные фильтры, и вода в питиримовском колодце была по качествам своим исключительной.

Корр.: А как этот колодец появился?

Н.А. Никифоров: Колодец вырыл сам Питирим. Но в тот момент реки рядом с колодцем не было. Это позже русло канала Ерика начали копать пленные французы после Отечественной войны 1812 года, а завершили пленные турки в 70-е года прошлого века.

Кстати, в селе Бондари и других поселениях ныне Бондарского района часто встречаются очень красивые женщины. Казалось бы, крестьянки, а черты лица благородные, тонкие. Это потомки пленных французов, которые не пожелали вернуться на родину и поселились в той местности. В окрестностях Бондарей была большая французская колония.

В Тамбовском реальном училище работал преподавателем французского языка пленный Наполеоновской армии, ко всему же блестящий поэт. Он воспел реку Цну, написал прекрасные стихи о Тамбове, за которые получил Золотую медаль в Париже. Эта медаль хранится в моей коллекции.

Корр.: Может быть, в стихах пленного француза были и слова «Цна-голубка»?

Н.А. Никифоров: Нет, это Давид Бурлюк, когда он был еще учеником Тамбовской мужской классической гимназии, в конце прошлого века.

Корр.: А как же Сергеев-Ценский?

Н.А. Никифоров: Не знаю, не знаю…

Корр.: Сейчас много изданий, которые публикуют краеведческие материалы. С какой литературой вы работали, что вы читаете сейчас?

Н.А. Никифоров: Интересоваться краеведением начал я давно-предавно. Первые серьезные краеведческие сведения получил из «Месяцеслова» 1780 года – там есть упоминания о Тамбове. «Месяцеслов» сообщает о нашем городе как имевшем большие торговые связи, административном центре, рассказывает о купцах, которые были известны за пределами Тамбовщины. Изучал другие материалы, точнее все, что опубликовано.

(Окончание следует).

(Окончание. Начало в № 61–62. газеты «МГ-экспресс»)

Рассказывая о городе, всегда подчёркиваю, что особенно известными были тамбовские купцы Можаровы, Асеевы, Гимпельсон… Купец Шоршоров, к примеру, занимался не только торговлей, но и был меценатом. Как, впрочем, и другие. Его служащие играли спектакли в приказчичьем клубе. Кстати, его приказчик стал в советское время первым народным артистом. Это Ванин…

А вообще-то в краеведческих материалах много разночтений, ошибок, спорных Моментов. К вашей краеведческой полосе это не относится. Ее я читаю с большим вниманием. И, знаете, получаю удовольствие…

А еще есть, так сказать, «последние из могикан». Недавно умер сын купца…

Вот с ними я дружил и много беседовал об истории города.

Знаменитыми были тамбовские аптеки, например, Лана. В каждой аптеке выдавали хорошо оформленные рецепты, с фирменным знаком, красиво и аккуратно заполненные. На каждом бланке аптекари писали пациентам рекомендации типа «не пить сырую воду» или «надо начать закаливание»… Каждый рецепт был произведением искусства.

Аптекарская посуда была именная – у каждой аптеки своя, свои упаковки, наклейки… Обхождение было исключительно вежливым. Мы, дети, любили ходить с родителями в аптеки – каждый ребенок получал, как правило, что-то в подарок, часто какие-нибудь витамины или, как тогда говорили, «цицеварные» таблетки – профилактическое средство в сладкой оболочке, или что-то другое. Все это изготовлялось в аптеках. Провизоры ценились на вес золота. Качество товаров и услуг было лучшей рекламой.

Корр.: Да-да, кстати о рекламе…

Н.А. Никифоров: Работу аптек, лавок. Магазинов и т.п. оценивали покупатели, потребители. Не дай Бог, если у купца что-то оказывалось не так. Например, вскрыли бочку с селедками, а товар с душком, но его тем не менее начали продавать. Такой купец уже мог считать себя банкротом. После первого обмана покупатели в эту лавку не шли…

Сейчас в нашей торговле сплошь антиреклама: сидят женщины-продавцы с постными лицами, небрежно одетые, неаккуратные и неряшливые. Их, порой, не дозовешься. Или вот еще ларьки-конурки, которые торгуют несвойственными нам товарами: жвачкой.

До революции и при нэпе было не так. На Гимназической улице был магазин, куда горожане заходили часто лишь для того, чтобы посмотреть на приказчика, который фантастически лихо и эффектно упаковывал товары. Всё покупатели – от дворника до генерала – были для него одинаковы.

Купцы не держали тех приказчиков, которые через полгода не знали по имени-отчеству своих постоянных покупателей. Хороших служащих очень ценили, платили им много.

Особенно тщательно подбирали женщин-кассиров. Они были лицом магазина. Их брали на работу по конкурсу. Часто именно к ним, ради них господа-офицеры заходили в магазин, познакомиться, поговорить… Что-то покупали… Так делалась реклама.

Бывало, что некоторые даже очень богатые купцы посылали своих сыновей работать приказчиками рядом с опытными. Цель была одна – научить их работать квалифицированно, красиво. Это было нужно каждому купцу-хозяину, чтобы требовать со своих приказчиков хорошей работы.

Вспомним еще раз Павла – лучшего тамбовского звонаря. Он был приказчиком. Выходец из простого народа, он слыл «аристократом» – хорошо одевался, как тогда говорили, «имел манеры» – «Милости просим-с», «Пожалуйтес-с…»

В противном случае по городу сразу же шла молва: «К этому, чти ли? Да он не торговать, а брехать только и может…» И – сворачивай, друг, торговлю!

В старые времена каждый магазин славился каким-то одним товаром. Например, в Тамбове рядом с базаром был трехэтажный магазин Гимпельсона – он прежде всего обслуживал господ офицеров: одевал и обувал их от фуражки до сапог.

Витрины булочных были украшены связками кренделей, бубликов, лежало разное печенье… В рыбных магазинах висели гирлянды золотистой рыбы, перед постом появлялись крупные белуги, осетры… Не знаю, сохранил ли внук владельца известного в те годы в Тамбове рыбного магазина дедовскую хватку, хотя вряд ли – он, потомок крупного рыбного торговца, был сотрудником обкома КПСС…

А хлеб, хлев какой пекли в Тамбове! Был сафоновский хлеб – это в северной части города, толмачёвский хлеб ели жители центрального района, была пекарня и в южной части Тамбова.

Славились французские булочки. Их вкус чувствую до сих пор. И всего-то – 5 копеек штука! Очень вкусные булки, особенно гребешки, Почему?

Были, я бы сказал, известные пекари. Просто виртуозы. На огромную доску сажал такой мастер хлебные заготовки, доску вынимал из-под них рывком, а булочки так в ряду и оставались…

Технология печения хлеба свято выполнялась. Печь топили специальным хворостом, точнее, связками хвороста, чтобы под был прогрет одинаково. Известным крендельщикам в Тамбове был дядя писателя Н. Вирты Кашаев. Его звали просто – «дядя Володя». Каждое утро он на своей повозке развозил готовую продукцию.

Кстати, ко всему же он был виртуоз-художник по заливке галош. Это было еще одно его ремесло.

Правда, после революции особенно в 30–50 годы все скрывали свое происхождение, многие отказывались от своего прошлого… Пример показывали большие руководители. Так, Нарышкина была одновременно с теткой Чичерина и теткой государя. Их род был боярским – «боляре Нарышкины», Они этим гордились, Тамбов почитал их.

К сожалению, письмо об охране боярыни Нарышкиной пришло из советской Москвы в Тамбов с опозданием: в 1919 году ее вывезли на санях под рогожей за Цнинский мост, расстреляли и бросили там. А может быть, это охранное письмо задержали умышленно…

Дело в том, что накануне революции она принимала в Тамбове государя – у меня есть даже их фотография. Государь посетил дом Нарышкиных, а также Асеевых, известных поставщиков сукна для армии, уважаемых в городе людей.

Так что можно писать картину «Боярыня Нарышкина» на тамбовский сюжет…

(Действительно, дело Нарышкиной было рассмотрено коллегией губчека в присутствия начальника Особого отдела ВЧК М.С. Кедрова 9 октября 1919 года. Старая княгиня была признана «Организатором убийства крестьянина-революционера» в Шацком уезде в 1907 году. Она якобы дала взятку двум стражникам, чтобы они «убили смутьяна», Коллегия единодушно приняла решение расстрелять без суда «преступницу», что и было сразу же сделано – Г.П.).

Старуха Нарышкина была известной меценаткой и слыла очень богомольной…

Связист, работавший в Тамбове по телефонному делу еще до революции, в свое время передал в мое собрание микрофон, стоявший в 1915–1916 годах в кафедральном соборе. Те, кто по состоянию здоровья не мог попасть на службу, слушали трансляцию из собора по телефону. Среди них была и боярыня Нарышкина…

Прославила Тамбов поэтесса Майя Румянцева. Сколько молодых она вывела в писатели.

В 1945 году в мой альбом Лев Никулин написал: «Тамбов на карте генеральной кружком означен навсегда…»

Была в городе Варваринская площадь (ныне Первомайская). До недавнего времени здесь стояло старое здание – оставшаяся часть церковной усадьбы. В нём располагалась библиотека. И вот это здание разобрали, а зря. Здесь можно было разместить музей.

Дело в том, что раньше в этом здании работала 3-классная церковно-приходская школа, в которой начинали образование многие выдающиеся люди. Например, известный на весь мир востоковед и путешественник, основатель русской идеологической школы Иван Павлович Минаев. После школы он учился в Тамбовской мужской государственной классической гимназии и закончил ее с золотой медалью.

Жаль, что в городе нет ни улицы имени этого известного ученого, ни мемориальной доски. Ректору ТИХМа стоило бы об этом задуматься, ведь сегодня здание бывшей гимназии принадлежит институту.

Кстати, в Тамбовской гимназии учились многие известные люди…

Корр.: И вы тоже учились в этом здании?

Н.А. Никифоров: В конце 20-х годов в здании бывшей гимназий размещалось педучилище, на трудовом отделении которого я учился. Система обучения была до смешного проста. Каждый учащийся отвечал за изучение какого-то предмета: я – за спорт, другой – за физику, кто-то – за иностранный язык… Так же и экзамены сдавали за всю группу: я отчитывался за спортивные дела, другой отвечал по физике, кто-то по иностранному языку. Всем учащимся это нравилось: можно было легко учиться…

…В 1956 году я как гость посетил ГДР. Только тогда понял как нужно знание иностранного языка. Вернувшись из поездки, я с букетом роз пошёл к своей Учительнице немецкого языка и, стоя веред ней на коленях, просил прощения…

Мой отец, родственники звали языки. Я же нет.

Корр.: Несколько слов о ваших родственниках…

Н.А. Никифоров: Род наш дворянский. Родовое поместье было в Орловской губернии, его сожгли в революцию, после прихода немцев там практически ничего не осталось… Отец Мой был офицер.

Когда я показываю город своим гостям, обязательно обращаю внимание на здание бывшего облисполкома. Ранее там располагалась губернская управа. Это здание строил Мой дед Илья Антипович Арфеев. Он брал строительные подряды у предпринимателя Пикулина, который строил в Тамбове многие здания.

В честь моего рождения – единственного внука от любимой дочери, дед выложил на фронтоне здания цифры «1914 годъ». Это год моего рождения. Деньги, полученные за выполнение подряда, дед перечислил за границу на Мое обучение в Сорбонне. Но в 20-х годах к нему пришли и сказали, что денег у него за границей нет, отобрали также дом, который он себе построил; дом большой с пекарней в подвале…

Вообще-то, Тамбов – город необыкновенный, славен очень многим. Я считаю, что мне повезло жить здесь. Город дал миру много известных людей.

Но, конечно, здесь были и очень страшные люди.

Корр.: Спасибо за интересное интервью.

От редакции: В предыдущем выпуске «Тамбовских хроник» в интервью с Н. Никифоровым по техническим причинам вкралась ошибка: искажена фамилия настоятеля Елоховского храма в Москве Николая Федоровича Колчицкого.