С. Бирюкова. Как сказка сказывается…

Тамбовская правда. – 1983. – 21 августа (№ 193). – с. 4

КАК СКАЗКА СКАЗЫВАЕТСЯ…

Сказка Ю. Михайлова «Иван-Царевич» по сюжету А.Н. Островского (постановщик Г. Цветков, режиссер А. Аршавский) в Таганрогском театре драмы играется для детей. Дети приходят на представление со взрослыми. Спектакль воспринимается теми и другими по-разному. И здесь важен выбор пьесы, воплощение которой предполагало бы многослойное прочтение при общедоступной зрелищности. Автор пьесы – современный поэт, музыкант, драматург. И сказка «Иван-Царевич» в его интерпретации во многом неожиданна, хотя все известные сказочные персонажи и ситуации сохранены: тут и Кощей, и Жар-птица, и Баба-Яга, и царь, которого легко одурачить.

Сценограф – заслуженный работник культуры РСФСР Н. Ливада – решает спектакль в духе петрущечного представления. Шатер-ширма легко трансформируется по ходу действия. Несложный поворот – и матрешки-скоморохи (З. Ивченко и Е. Ключерова) переносят действие то в гости к Шаху (В. Рублевский), то к Кощею (В. Рогульченко), то к кому-нибудь еще из густонаселенного сказочного мира.

Музыка в нужные моменты (а они, эти моменты, известны и ожидаемы: смена картин, создание определенной атмосферы действия, музыкальные характеристики персонажей) бодрит и слегка оглушает. Следует все-таки признать, что это не лучшая работа известного композитора Геннадия Гладкова.

Несомненно, что пьеса с остроумным текстом доставляет актерам удовольствие. Это передается залу естественно, без нажима. Запоминаются Иван – подкидыш (А. Черенков) в дуэте с Иваном-Царевичем (А. Теплов) – скрытая пародия на поведение некоторых солистов вокально-инструментальных ансамблей; элегантный циник Кощей (В. Рогульченко); Баба-Яга (И. Гриценко), владеющая приемами каратэ.

Казалось бы, найден новый поворот в обрисовке традиционных сказочных героев. Но давайте вспомним многие сказочные сюжеты телевидения, и чувство новизны сразу же потускнеет. Действующие лица с «чудинкой», неузнаваемо преображающей их традиционные образы-маски (царь, нечистая сила) – давно уже стали привычны и узнаваемы в новом качестве. И это новое качество действует на зрителей только в том случае, когда оно спрятано вглубь, не выпячивается. Когда же ставится спектакль только в расчете на новое, утрачивается точка отсчета, момент сравнения, уходит атмосфера привычно-знакомого (сказка, наив, чистота, восхищение чудесами), то есть то, что породило новизну. Безусловно, традиции скоморошьего, балаганного представления диктуют свои сценические формы подачи в отличие, скажем, от пышных постановок сказок в 50-е годы (детские годы большинства родителей). Но если в сказке пропадает чувство удивления и веры в происходящее, то это – другой жанр.

Тут, думается, театр слишком усердно оглядывался на образцы подобных постановок. Но как всегда бывает в искусстве – копия выглядит слабее оригинала. Для настоящего театра, а перед нами талантливый творческий коллектив, естественно оставаться самим собой при всех влияниях и обновлениях. Надо только не бояться этого свойства, а напротив – развивать его и культивировать. Действительно, «сказка ложь, да в ней намек».

С. БИРЮКОВА.