Виталий Полозов. Спираль времени глазами художника

Город на Цне. – 2004. – 10 ноября (№ 45). – с. 12.

СПИРАЛЬ ВРЕМЕНИ ГЛАЗАМИ ХУДОЖНИКА

Глядя на картины Алексея Медведева, мне всегда казалось, что настоящий художник живет где-то на краю времени. Там, на воображаемом мистическом горизонте, где время смыкается с пространством, переходя в вечность.

Несколько лет назад рассказ о творчестве Алексея Медведева, одного из лидеров молодого тамбовского авангарда, появившийся на страницах “Города на Цне”, так и назывался – “Разговор с художником на краю времени”. С тех пор много чего изменилось, и время тоже. После долгого творческого молчания Алексей Медведев принял участие в авангардной выставке “Деньги”, в “Новой галерее”, где поразил честной народ своим произведением “Кресло”. И вот мы снова встретились где-то посреди временного потока, хотя знакомы, кажется, сто лет. Так что же изменилось в творчестве, жизни и времени?..

 

– Алексей, так тебя можно поздравить со вторым творческим дыханием?

– Ну это уже дело зрителя. А вообще, обстановка в возможности для творчества стала спокойнее. Я нашел внутреннее примирение в том, что, наверное, составляло главные противоречия этого времени – можно и зарабатывать деньги тяжелым рекламным трудом, и творчеством заниматься. И даже выставляться.

– Ну выставок, положим, пока было немного…

– А дело не в количестве. Дело в продолжении поиска. Вот я специально на экспозицию “Деньги” дал не картину, а вполне материальное кресло. То есть хочется себя попробовать в искусстве перформенса, инсталяции, очень хочется чего-то нового и необычного. Я еще не знаю, что из этого получится, но – было бы желание… А оно есть, и очень сильное. Вообще, довольно знаковая экспозиция “Москва-арт-шоу”, прошедшая летом этого года, показала, что передовые художественные силы выходят далеко за рамки холста.

– А это не хорошо ли забытое старое? Ведь подобный поп-арт уже был, кажется, лет сорок назад.

– Конечно. А сейчас мы видим новый виток, новый уровень…

– И новое время?

– Знаешь, самой знаковой работой на этой грандиозной столичной выставке мне показался своеобразный римейк известной картины Саврасова “Грачи прилетели” – та же деревня, те же грачи, и там в грязи провалившийся и замерзший “Мерседес”. Это ирония, даже шутка, но она очень отражает наше время. Ведь и сейчас у нас те же крыши и та же солома на них, хоть ее и заменили на металлочерепицу…

– И “Мерседес” не спасает?

– Не спасает, он завяз в грязи. Крепко завяз. Понимайте это как хотите, но художник чувствует время лучше политиков и экономистов. Лучше и глубже.

– А это отвечает твоим взглядам?

– Я не хотел бы касаться политики. Я не хочу никого эпатировать. Не хочу специально нагонять на зрителя тоску или радость. Просто хочется рисовать как дышится, и все. И независимо ни от кого.

– Алексей, вроде еще недавно ты был категорически против Союза художников, был даже в оппозиции этому консервативному объединению, а теперь сам вступил в Союз. Почему?

– Время юношеских наскоков прошло. Союз – это все же среда, и она должна меняться. Ведь это очень трудно, когда ты находишься лишь в собственном вакууме и чувствуешь себя просто потерянным. Честно говоря, я не рассчитывал, что меня примут в Союз за мои прежние “заслуги”. Но когда я пришел туда, то увидел, как постарел состав художников. Они уходят, и все меняется. Меня приняли как свежую кровь, и это даже умиляет. И даже обнадеживает.

– А как же лидерство в молодом авангарде?

– Не надо говорить о лидерстве! Да и молодом, в смысле возраста, авангарде тоже. 20-летние выпускники художественных училищ вынуждены не рисовать картины, а заниматься тем, что дает доход – дизайном, коммерцией. Такова жизнь.

– А как тебе удается это совместить?

– У меня период начального накопления капитала уже прошел. Я уже могу переложить часть дел по руководству рекламной фирмой на надежных людей. Да, теперь у меня появилась возможность для творчества, для раздумья, причем независимо от того, покупают мои работы или нет. Хотя сейчас возможность выставляться напрямую зависит от наличия у художника презренного металла. Художник должен платить за все: одна аренда помещения в Московском центральном доме художника стоит больше тысячи баксов. Мир открыт, но нужны и хорошие работы, и хорошие деньги – такое вот единство противоположностей.

— Ты считаешь, что наконец обрел свободу?

– Ты знаешь, да. Даже больше – я обрел какую-то тишину внутри, для того, чтобы свободно рисовать. Раньше было некое смятение: где я, что я? Казалось, что потерялся, как краб, попавший под камень и оставшийся там. Сейчас все примирилось, я рисую. Потому, что нельзя рисовать с башкой, набитой проблемами. Как говорил Набоков: “Мир создан в минуту отдыха”, то есть мир должен создаваться с чистым сознанием.

– А как же утверждение, что хорошая картина или музыка от хорошей жизни не рождаются, что художник должен быть бедным?

– Думаю, что это устаревший, даже замшелый постулат. Это совсем не обязательно. Главное, чтобы художник не был беден душой. Если ему есть что сказать и он хочет рисовать, то он будет это делать в любом состоянии, хоть нищим, хоть миллионером.

– Ты сейчас много рисуешь?

– Очень много… И специально активно не участвую в выставках. Хочу накопить цикл работ, оценить его и тогда уже сделать большую экспозицию.

– А как твое участие в знаменитом товариществе “На крыше?”

– Сообщества художников типа “На крыше» нужны сейчас, пожалуй, лишь для какой-то общей выставки, связанной общей идеей. То есть это нужно для какой-то конкретной цели.

– Ну, например, чтобы с чем-то бороться?

– А с чем сейчас бороться? Я с флагом никуда идти не хочу, и граффити на стенах рисовать не буду.

– Но, Алексей, мы привыкли, что все можно. И нам уже трудно представить, что вдруг окажется нельзя, что все запреты могут вернуться…

– А может, это опасение и есть наша старая привычка? Ведь нет теперь запретов, и я верю, что их уже не будет никогда. Хотя и говорят, что время идет по спирали, но каждый виток все равно оказывается на другом уровне и повторения быть не может. Интересно другое – сейчас сменилось отношение людей к искусству. Почему-то стала интересна советская живопись 60-70-х годов прошлого века, фильмы тех времен. Не знаю что это, возможно, ностальгия.

– Тебе уютно в Тамбове? Не тянет в столицу или “за бугор”?

– В столице более злая и нервная среда. Есть художники, работавшие все время в одном месте, а искусство их – весь мир. Потому что они пишут свою душу и мысли, а для этого не важно, где стоит твой мольберт – в Австралии или в Африке.

– Что тебя сейчас вдохновляет?

– А тебя что вдохновляет?..

Странно, но мне почему- то вспомнилась одна работа Алексея Медведева пятнадцатилетней давности под странным названием “Собака на заборе” – прибитая к доскам шкура с вытаращенными глазами и вывалившимися внутренностями. В ней застыли некая дикая энергия и одновременно страх. Или предчувствие страха. Художник всегда предчувствует время, просто подсознательно. И страх, который глубже. Который приходит даже не в облике каких-то ужасных монстров, а как в одном из ранних фильмов Антониони, где смерть появляется в виде веселой маленькой девочки с бешеными глазами…

Виталий ПОЛОЗОВ